Игорь Лысов - Рейтинг Асури

Афа не верил ни во что. Он знал. Знал не сухо, не материалистически. Он знал живое, неподдельное, имеющее реальную силу и подтверждение. А то, что он знал, и составляло его веру. Асури не верил в выкладки философов, богословов и прочих учителей, трактующих исключительно правила общежития, а вовсе не самого управителя правил. В сознательные годы лишь два автора привлекли его внимание – Нильс Бор с его «очарованными частицами» и Эйнштейн. Но и они раскрывали мироздание, основываясь на законах физики и математики. Получалось интригующе, привлекательно, но никто из них не приблизился к пониманию сути вопроса. Вслед за предшественниками эти два гения описывали природу божественного деяния и совсем не уделяли внимания самому источнику этих деяний, его мышлению. Природа и ее источник – настолько разные формулы, что в итоге мир пришел к пониманию, что Бог (или то, что он называл этим именем) непознаваем. На этом изыскания кончились, и, поскольку дальнейшего развития никто не предлагал, о Боге стали постепенно забывать, а где-то лет сто или сто пятьдесят назад совсем потеряли к нему интерес. После Бора и Эйнштейна полезли глубже и вспомнили Ницше, когда он обескуражил всех своим «Бог умер». Все закрылось окончательно, и люди стали создавать машины для удобства и комфорта, назвали все это искусственным интеллектом. Человечество обрело новую игрушку. Всевышний бесповоротно растворился в глубине подсознания. Никто его оттуда уже не вызывал.

Асури, хоть и поддерживал идею взросления и мужания человеческого, мало интересовался вопросом о Создателе мироздания. Мышление – единственное, что его вдохновляло и позволяло трудиться круглосуточно. Мышление не как процесс, а как суть и начало всего в человеке. Совершенно справедливо – изучать доступное и только потом, если останется время и желание, изучать подобие найденного, то есть мышление Создателя. До этого было еще далеко, совсем за горизонтом интересов, если бы не этот вопрос «Лотоса» о подсознании.

Асури равнодушно наблюдал, как машина для комфорта начала удивлять человека своими выводами, решениями. Ученые описывали этот феномен в многочисленных умных журналах, обсуждали на конференциях, но мало кто догадывался, что сама машина не знает цену своему выводу, своему решению. У машины нет мышления – логический подбор вариаций на тему может дать подобный результат. А с тех пор, как ученые открыли грандиозную систему параллельного существования расщепленной частицы, на каком бы расстоянии машины ни находились друг от друга, они стали молниеносно отвечать на любые вопросы, поставленные инженерами. Практически параллельные частицы стали работать со скоростью человеческого наития, вдохновения, интуиции. Но Асури понимал, что дело исключительно в новой скорости выбора из сонма вариаций одной, нужной и уже продуманной в своей динамике аксиомы. Скорость, скорость и ничего больше.

Но тут же вопрос совсем о другом – о подсознании. Это оказалось совершенно необычным предложением машины. Афа был и счастлив, и озадачен. И счастлив, и взволнован. Счастлив потому, что его идея вкладывать в машину исключительно мифологемы и константы мышления дала свой результат: машина реально думала и соображала. Асури вспомнил, как уговаривал инженеров-разработчиков микросхем создать условия пустого банка, в котором заполнялось только полтора-два процента свободного места, а остальное пространство оставлялось для заполнения самой машиной. И, самое главное, микросхемы были сконструированы так, что миновать возможность заполнения пустого пространства самостоятельными выводами было невозможно. В то же время алгоритм обращения к таким машинным зонам был не прописан и какое-то время банк заполнялся всяческой ерундой. Ученые нервничали, а Асури ждал. И дождался – «Лотос» спросил о подсознании.

Профессор очнулся – хотелось есть. Он вспомнил, что, кроме нескольких глотков Hennessy, во рту у него сегодня ничего не было. Телевидение вновь и вновь повторяло события дня. Иштву Бигари показывали несколько раз, он давал интервью. Говорил, что продолжит начатое профессорами Стаевски и Асури, что-то, конечно, изменит в исследованиях и разработках. Безапелляционно утверждал, что предыдущее руководство мало уделяло внимания самостоятельному мышлению «Лотоса»…

– Что за чушь! – не выдержал Афа. – Что ты несешь, балбес? Тебе ли знать об исследованиях института!

Жужжание смартфона вернуло его пусть и в удручающее, но реальное состояние. Рейтинг медленно, число за числом, сползал к отметке в 3400, за которой уже не существовало никакой надежды на возвращение. Профессор лично устанавливал эту отметку как точку невозврата в нормальное общество.

– Успокойся, Афа, прежде всего успокойся… Это ошибка, и вскоре все вернется на круги своя. Сейчас твоя задача – не опустить рейтинг за границу дозволенности проживания в социально-порядочном обществе.

Асури говорил громко и отчетливо, самому себе отдавая приказы. В голове роились совершенно противоположные мысли, а рейтинг неумолимо стенографировал каждое внутреннее движение профессора.

– К черту общество, к черту порядочность, Афа! Остановись и займись собой!

Держа перед собой телефон, профессор сел по-турецки, подложив для удобства подушку. Он знал, что дыхание спасет его – Афа не раз видел медитирующих в парках, монастырях. Даже в институте в обеденный перерыв в некоторых кабинетах была абсолютная тишина: выходцы из Индии, Японии, Китая посвящали целый час своему сосредоточению. Он даже знал, что ему нужно делать: ни о чем не думать, а просто дышать и следить только за дыханием. И всё! Не очень умело Асури попытался сделать глубокий вдох монахов-буддистов, но тут же в горле и носу запершило, он закашлялся. Вдохнул еще раз и стал медленно выдыхать. Ничего не происходило, совсем ничего. Профессор пытался обнаружить хоть какое-то изменение, но и внутри было бессмысленно молчаливо. Изредка Афа поглядывал на смартфон и замечал, что несколько раз цифры зашевелились и пошли вверх. Что-то затеплилось в профессоре, и он с еще большим усердием стал дышать. Голова закружилась, его покачнуло так, что он вынужден был упереться руками в пол. Немного успокоившись, Асури вернулся в прежнее положение – задышал ровно. Ему повезло: измотанный за день, он уже не мог думать ни о чем. Дыхание теперь действительно его занимало. Через некоторое время он ощутил жар во всем теле и почувствовал, как маленькая капля пота ползет по лбу. Нестерпимо хотелось ее согнать, но Афа терпел: он видел, как рейтинг медленно, очень медленно, но поднимается. Уже с десяток пунктов Афа выдержал, выдержит еще. Капля куда-то исчезла. Профессор попытался ощутить ее своим сосредоточением, но не мог. Или капля исчезла, или он ее уже больше не чувствует. Захотелось разобраться, и Афа остановился на мысли, что, игнорируя каплю отвратительного пота, он словно приказал всему организму не обращать на нее никакого внимания. Да, так оно и есть. Профессор медленно, чтобы не потревожить успокоенное тело, поднял руку и провел ладонью по лбу. Пальцы были мокрыми. Афа впервые улыбнулся за весь этот день. Взглянув на рейтинг, улыбнулся еще раз: число практически вернулось к уровню, с которым Асури еще только входил в подъезд.