Игорь Лысов - Рейтинг Асури

Улыбка соскользнула сама по себе. Ни соседство с Бором, ни с Библией теперь уже не увлекали Асури: оказывается, все они были исключительно для любопытства. «Интересно же почитать, что пишут люди о том, чего не понимают». – Афа дошел даже до такого рассуждения, пока настоятель держал руку, указывающую на «любительскую» полку книг.

– Тогда подсознание – это Бог, – как ни в чем не бывало проговорил настоятель.

– То есть?

– Если вы христианин и придерживаетесь Библии, тогда подсознание для вас и есть Бог, я это имел в виду, – мягко произнес настоятель.

– А для вас – ничто?

– Ничто – это Бог, господин профессор.

– Понимаю, в смысле непознаваемое и так далее…

– Нет. Не так. Если вы христианин, иудей или мусульманин, то для вас Бог познаваем. Он запечатлен в этой книге. – Настоятель снова указал на полку.

– Вы можете это объяснить, уважаемый Ринпоче? – удивленно спросил Афа. Его мало трогали теоретические вопросы теософии, он им просто не доверял. Но тут было совсем иное – монах указал на Библию, которую Асури знал достаточно хорошо. Да и вообще, вся христианская теология утверждала, что Всевышний вне разумения человеческого. Этого придерживался и сам профессор. Ему это казалось аксиомой, незыблемой константой…

– Я попробую, господин профессор, но прошу вас учесть, что речь пойдет исключительно о том, что можно прочесть в Библии. То есть о Боге иудеев, которому вы тоже вверили свою судьбу.

– Есть и другие боги? – недоуменно проговорил Асури. Он понимал, что буддийская философия отрицает единоначалие. Как философия, наука, но не как религия.

– Давайте я вам просто прочту несколько строк из Библии. – Ринпоче поднялся с циновки и достал толстенную книгу. – Я попробую, – еще раз повторил настоятель, – заодно и вам будет полезно узнать, как материализовался сам человек. Вы же пытаетесь создать искусственный интеллект и, как я понял из ваших книг, огибаете свой собственный путь. Путь человека и его сознания.

Это было уже чрезвычайно неприятно для слуха Асури. Настоятель небрежно высказался о самой сути учения профессора о мышлении. Высказался именно небрежно, не придавая никакого значения многолетнему труду и Афы, и всего ученого мира в этой отрасли познания человечества.

Нат Ринпоче полистал книгу и остановился, удерживая палец на какой-то строчке:

– Понимаете арамейский, господин профессор?

– Нет, настоятель, – удрученно сказал Асури.

– Хорошо, я переведу…

Он пробежал глазами по странице, замер на мгновение и произнес:

– Теперь человек стал как один нас – он познал добро и зло…

Афа вспомнил эти слова из Библии, они были почти в самом начале – в книге Бытия рассказывалось о грехопадении первого человека. Перевод был достаточно точен, ничего удивительного в этих словах профессор не заметил.

– Я знаю эту книгу, настоятель, – как-то раздраженно проговорил Асури и даже потянулся за пиалой.

Настоятель тут же отложил книгу и сам налил чай для гостя.

– Если знаете, – монах подождал, пока профессор не отставит напиток и продолжил: – то тогда для вас не должно быть тайн в том, кто по мнению иудеев есть Бог. Вряд ли тут можно рассматривать двояко…

– И кто он, по-вашему?

– Вечное добро и зло… Или, скажем осторожнее, бесконечное во времени знание добра и зла. Это же просто, господин профессор.

Афа задумался. В словах настоятеля было столько ясного, чистого и прозрачного ответа, что усомниться в этом мог бы только отъявленный теолог, принципиально стоявший на сомнительных позициях. Доставшееся еще от родителей детское понятие о Боге как любви или милосердии растаяло, словно снежинка на жаркой ладони. Ничего не пугало Асури в этом ответе. Он наблюдал за своими мыслями и поражался простому покою настоятеля, нисколько не кичившемуся своими знаниями или превосходством над собеседником.

Под пледами стало жарко, но Афа не решился их скинуть и вульгарно остаться в одной нательной майке. Поворочавшись, он создал небольшое отверстие между пледами, чтобы воздух из окна немного освежил тело.

– Благодарю вас, уважаемый Ринпоче, – легкой улыбкой ответил профессор. – И простите, что я улыбаюсь, это от радости беседы. Позвольте, я поинтересуюсь у вас: как вы понимаете человека в этой книге, во всяком случае, в этой главе? Ведь она самая фундаментальная в вопросе о грехопадении.

– А что вас интересует, господин профессор? Говоря о христианстве или иудаизме в этом аспекте, мне приходится подбирать слова, так как это нелегко – пробираться сквозь запутанные мысли приверженцев этих религий. Если позволите, я просто расскажу о своем понимании того, что записано в священной книге Бытия. Без каких-либо нравоучений. В конце концов, я не имею права рассуждать о том, что не принадлежит мне, как знание и любовь. Я здесь совсем-совсем ученик – даже просто обычный любознательный человек.

– Прошу вас, говорите так, как вам хочется. Мне интересно сличить свои знания с вашими и выбрать для себя что-то одно. Как ученый, я во многом стою на догмах, встроенных в меня годами ученичества. Но, с другой стороны, я признаю правоту иного мнения, если она убедительна и не содержит в себе заблуждений или ложных аксиом.

Настоятель все время учтиво кивал. Казалось, что он во всем соглашается с профессором и даже готов разделить его точку зрения, настолько миролюбиво выглядели его поклоны. Афа знал, что так ведут себя большинство буддийских монахов, им неинтересен спор или дискуссия – если собеседник собирается отстоять свою логику и свои знания, монах начинает кивать, и оппонент упирается в стену, радушно принимающую любое его слово. Накивавшись, настоятель задумался.

– Может быть, мои слова принесут некую пользу для вашего учения и разработки искусственного интеллекта. Во всяком случае, в тех трудах, что мне удалось прочесть, вы довольно-таки глубоко рассуждаете об интеллекте человека и интеллекте искусственном. Ваши рассуждения во многом отменны и, кажется, основаны на правде. Если говорить о трудностях, которые вы испытываете, то это, скорее всего, непонимание природы интеллекта. А может быть, и источника. Поэтому мои размышления об этой главе из Библии вам дадут возможность утвердиться в том, в чем вы желаете.

– Ом, – неожиданно прозвучало из уст профессора. Афа и сам удивился своему импульсу.

– Ом, – произнес в ответ настоятель.

Немного помолчал, несколько раз кивнул сам себе, словно предварительно проговорил свои мысли перед тем, как высказать их профессору. Тот с нетерпением ждал.

– Человек в Библии сотворен, так, кажется, правильно сказать, таким же образом и подобно Богу. Бог сотворил человека так же, как создан сам. То есть из духа и энергии. И радовался этому истинно. Эта радость также записана в книге. Потом произошло то, что вы называете грехопадением или искушением. Горе вашего Бога было безмерным, и тогда он облек человека в кожу, то есть превратил в материю, способную тлеть. И, чтобы человек не совершил естественного теперь уже для себя поступка, оградил Бог от него древо вечной жизни. Тем самым создал материю, способную трансформироваться в прах и возрождаться. Как утверждает Иисус из второго тома, воскресение возможно, но только после смерти. Сначала надо умереть. Но до этого человек божественный был действительно подобен создателю и миру, например, животному, был невидим. Сейчас же человек – подобие и образ не Бога, а своего поступка.