Ольга Харитонова - Автонизм

– Магнитка работает, – прошептал Максим.

– Да на хрена мне магнитола твоя!

– Ты курил?!

– Там даже свет через раз в салоне…

Максим согнулся пополам, его вырвало. Ефим продолжал орать:

– …мне тачка, которая ползает меньше сотки, а сиденье, как в дачном толчке…

– Во мне нельзя курить, у меня аллергия!

Дождь сыпал и сыпал. Максим стоял согнувшись, чтобы не заливало лицо, и пытался отдышаться. Внутри клубились горечь и сладость одновременно, рот постоянно наполнялся слюной, Максим сплёвывал.

Он не сразу заметил, что улица мало похожа на «Троллейную».

– Эй! Эй-й! – разогнулся он. – Мы в каком районе? Который час?

На улице торчало два дома-барака, она упиралась в забор стройки, пахло полынью и затхлой озёрной водой. Тут Максим заметил, что у Ефима в руках только его лимонная «бананка». Он рывком забрал её:

– Хорошо, что у меня ключи здесь, а не в олимпийке. Пустоголовый.

Максим открыл сумку и проверил: связка ключей была на месте. Ефим отёр лицо от влаги:

– Загулялся слегонца, чё.

– Денег дай на такси, чё.

Ефим не стал спорить, достал, похмыкивая, пятисотку:

– Виноват, товарищ машина.

От него шёл сладкий пивной аромат. Когда раскрывал рот – сильнее. Максим забрал пятисотку, развернулся и пошёл в сторону перекрёстка.

– Папку надо читать, урод, – шипел он, набирая адрес в приложении. – Час ночи!

Когда подъехало такси, Ефима на улице не было. Максим сел на заднее сиденье, сгорбился, сдвинул дрожащие плечи и почти всю дорогу смотрел в одну точку.

***

Утром Ефим встретил его простецким «прости» и протянул олимпийку.

Максим закрыл за собой дверь, решительно сел и медленно начал:

– Ещё раз я проснусь с дымом внутри…

Ефим заулыбался:

– Не. Всё. Не будет.

Максим смотрел хищно:

–…я тебя блевотиной умою!

Улыбка Ефима прокисла:

– Иди в жопу.

– Сам иди.

– Скажи спасибо, что я презики в тебе не забыл.

Максим офонарел. Он почувствовал, как по затылку и шее течёт холодная колючая волна. В глазах Ефима, сейчас особо похожих на глаза мопса, не было ни раскаяния, ни стыда. Максим встал и направился к двери.

– Э, ты куда эт? – Ефим остановил его, перегородив выход. Максим долго набирал воздуха, а затем выдавил тихо:

– Забытый предмет стоит автонизму жизни. А если б я рипнулся?

– Я же сказал. Всё. Не будет больше.

И снова ни в голосе, ни в глазах его не было глубины. Максим почувствовал себя в западне.

– Где твой предыдущий автонизм? – спросил он. Ефим метнулся к вешалке-пальме и стащил куртку:

– Всё будет нормально, увидишь. Поехали по адресу. Пожалуйста. Нас ждут.

– Я не хочу с тобой работать.

– А больше не с кем, – запросто ответил Ефим.

Платформа № 12 внезапно оказалась отмытой. Пусть не до блеска, но до родного матового цвета металла. Максим остановился перед ней в недоумении, провёл ладонью по волосам. Ефим не торопил, просто ждал возле кнопки обращения, молча перебирал документы, выуженные из кармана.

– Ладно, – выдохнул Максим. Он повыше застегнул олимпийку, которую теперь можно было не снимать, потом протянул Ефиму бананку. – Не забудь, пожалуйста.

Пахла платформа теперь свежо и пронзительно – металлом. Максим просунул руку в паз и отметил, что внутри он тоже начищен. Тут же сработала дуга. Темнота стояла перед глазами секунды четыре, простреливала цветными бликами и дрожала. Затем рассеялась.

Максим очнулся на платформе маленькой СТО. Где-то работал пневмоключ, слышались стук и звуки шиномонтажа. Пахло маслом и яблочной отдушкой.

– Пошли, поедим. – Ефим стоял рядом и расстёгивал ворот форменной рубашки.

Под его нависшим животом виднелась сумка-бананка.

На улице было удивительно солнечно, ветер приносил горечь листвы.

Прошли по сухому бурьяну в ворота небольшого оживлённого рыночка, а затем свернули в распахнутую дверь кафешки. Их встретил крепкий запах пива и смеси специй. Пространства было мало: три метра в одну сторону, два поперёк. Стены украшали простые обои в сине-голубой ромбик. С полки позади кассы хитро и гордо смотрели целых два портрета Сталина. Возле одного из портретов стояло потемневшее металлическое распятие.

– Какой-то тут тухлый вайб, – подытожил Максим, оглянувшись.

– Чего?

Ефим кивнул темноволосой женщине, протиравшей столики. Та поспешила за кассу. Максим ухмыльнулся:

– Дизайн всратый, говорю.

– Начальнике будет плов? – запела женщина низким голосом. Ефим кивнул:

– Плов, лаваш, палку свиного… А тебе чего? – обернулся он. Максим попросил взять банку «Монстра».

– Знаешь, какой тут плов? Ты вообще когда-нибудь ешь?

Максим проследил, чтобы Ефим рассчитался за обед из своей сумки.

Они сели за липкий столик у окна. Ефим разломил лаваш, предложил Максиму. Максим отказался раскрытой ладонью.

– Где мы сегодня были?

– Хм, сейчас расскажу…

Максим открыл банку энерготоника. Женщина появилась из-за плеча Ефима и поставила перед ним кружку пива.

– Ты собрался пьяным меня водить? – возмутился Максим.

– Алкоголь в малых дозах безвреден в любых количествах, – махнул Ефим на еду, словно закуска всё оправдывала. Он пододвинул к кружке солонку. – Хуже пива лучше нет! Смотри, фокус. – Ефим всыпал щепотку соли в кружку, соль упала комком на дно и вдруг словно взорвалась, пиво вспенилось и приподняло над кружкой белую шапку. Ефим по-детски заулыбался. – Так вот, короче, семейный скандал. Муж вменяемый, жена заведённая, на мужика кричит, типа задолбал, скотина… Вызывали соседи. Я с ней в другую комнату, успокоил, расспросил, ну. Выяснилось, когда она хочет поговорить с мужем о чём-то серьёзном или чё обсудить, он идёт на кухню и начинает мыть посуду. Я говорю: ну клёво же, пока он моет, вы говорите. Женщина начинает заводиться, мол, ни хрена! Он говорит, что вода шумит, ему не слышно, и моет посуду, пока она не уйдёт. Короче, своим поведением и игнором он её выводил из себя, а потом всем говорил, что она дура невменяемая и орёт. Соседи, кстати, тоже говорили, что всегда слышно только женщину. Иду поговорить с мужиком, узнать, зачем он такой мудак. Начинаю беседу, а этот хрен встаёт со стула, идёт к раковине и начинает мыть посуду! Я аж растерялся. Потом воду выключил, в «чувство» привёл и уже доходчиво ему всё объяснил. Короче, выяснилось, что они с его матерью хотели хату отжать, решили жену-невестку шизофреничкой выставить. Интриганты от бога…

Максим усмехнулся неправильно произнесённому слову, поболтал из стороны в сторону пустую банку, потом смял её.

– Охеренная у вас работа…

– Давай я тебе чебурек возьму? – Ефим сдержал отрыжку.

– Не надо.

– Ты хочешь, чтоб я жопой по асфальту поехал?

– Не поедешь. Мне на энергосе норм.