Старик МАО - Дотянуться до края Вселенной

– И даже «хайги»? – удивлённо спросил Освальд.

– Да, и они тоже. Только клетки у всех разные. У «смоли» – обшарпанная и грязная. У «меди» – комфортная, но однообразная. А у «хайгов» – золотая.

– По-моему ты преувеличиваешь, Джо, – не согласился бармен.

– Отнюдь. Посмотри, Ос, на нашу жизнь, она распланирована от и до, с самого нашего рождения. «Смоли» производят, строят, сеют, добывают и обслуживают. «Меди» занимаются мелким и средним бизнесом, муниципальным управлением, наукой, культурой, спортом и инженерией. «Хайги» большой политикой, государственным администрированием и крупным бизнесом. И неважно чего хочешь ты на самом деле, всё равно будешь делать только то, что должно и там, где тебе укажут. Да, в открытую тебе никто не расставляет волчьих флажков, но на деле, разве у трущобного «смоли» много шансов поймать бога за бороду и пробиться в «меди»? Нет. Тех, кому это удалось единицы. Да и то, они всё равно парии в глазах «настоящих меди». А удел оставшегося большинства «смоли» – беспросветное прозябание в нищете и пребывание во власти призрачной иллюзии возможного успеха.

– И ты ещё меня обвиняешь в пессимизме? – саркастически подметил Освальд.

– Ну, ты сам виноват, не надо было отбирать у меня мою выпивку, теперь терпи, дружище, мой депрессивный спич, – усмехнулся в ответ Райт и продолжил. – А «меди», например, всю жизнь должны доказывать свою полезность «хайгам». Такие вечные ребята на подхвате, вынужденные изобретать, сочинять, писать только то, что тебе заказывают из дворцов Нью-Авалона или Парадиз-Скай. И у них не сильно больше шансов, чем у «смоли» пробиться к рулям власти и стать «хайгом». Есть одна старая армейская поговорка, довольно точно отражающая истинное положение вещей: «Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом, но у каждого генерала есть сын, который тоже мечтает стать генералом». Так что в верхах уже давно всё переделено и расписано на годы вперёд, кто за кем наследует и кому какие должности светят, а очередь из желающих занять вакантное место в госэлите давно пробила стратосферу. Конечно, жизнь «меди» намного лучше рабских условий гетто «смоли», но это только до тех пор, пока ты не оступишься или, же не дай бог, перейдёшь дорогу «хайгу». Нет, наверное, тебя, скорее всего не убьют и не покалечат за строптивость или ошибки, поскольку ты слишком мелкая сошка для серьёзной возни, а просто выключат из общественной жизни и больше не дадут денег на развитие или не закажут работу или не профинансируют твои исследования, как в моём случае. Вся жизнь «меди» зависит от капризов и интересов «хайгов» и всё, что мы делаем на самом деле надо не нам, а им. Как говориться, кто платит тот и заказывает музыку.

– Ну, а «хайги»? – поинтересовался Гутереш.

– О, их жизнь, словно полная чаша, но наполнена она не вином, а ядом предательства и недоверия. Имея почти безграничные возможности и тысячи путей для приложения своих сил, они тратят почти всё время на интриги, пытаясь выжить в своём золочёном серпентарии, скрашивая свои страхи и переживания, в кутежах и безумных личных тратах. Успешный «хайг» не имеет права быть слабым, добрым, благородным или честным, если хочет чего-то добиться. Засыпая и просыпаясь, он должен всё время носить маску, скрывая свои истинные чувства и намерения, непрерывно плести интриги даже против членов своей семьи, иначе сам может стать их жертвой, он не имеет права доверять, кому бы то ни было, даже себе. Ни каких слабостей или привязанностей, только холодный расчёт. Кто пренебрегает этими неписаными правилами, рискует потерять все, в том числе и жизнь. Например, как мой бывший патрон Франклин Теодор Кенди.

– Это не его в том году подстрелили на глазах у жены во время предвыборной поездки в Маунтин-Пэллас? – уточнил галиец.

– Да, это он, – подтвердил Джон. – Расчётливый, целеустремленный, прожжённый интриган со стальными нервами и волей. Он мог бы быть настоящим эталонным воплощением «хайга». Если бы не один существенный недостаток. Он был идеалистом. Верил, что все должны работать во имя «общего» блага вне зависимости от статуса. И все его усилия были направлены на достижение этой цели. Интригами и подкупом, а где и прямым шантажом, он смог продавить существенные социальные послабления для «смоли» после «чёрного понедельника». Обеспечил их работой и едой в самый пик кризиса. И делал он это отнюдь не по доброте душевной, а потому, что понимал истинную роль «смоли» в нашем обществе. И вот, что забавно, он, пытаясь завоевать их сердца и умы, одновременно при этом боялся их. Но в погоне за своими идеалами он настроил против себя почти все влиятельные властные группировки в правительстве содружества, и, в итоге, закончил свои бурные дни с пулей в башке, забрызгав своей кровью и нетривиальными мозгами дорогое платье своей супруги.

– Да… Интересный у тебя взгляд на жизнь, Джо, – подняв удивлённо бровь, сказал Освальд и спросил. – А почему он боялся «смоли», они же его почти на руках носили?

Хмыкнув и поджав губы, Райт ответил:

– Сколько волка не корми, а он всё в лес смотрит. Эти подачки были лишь отсрочкой, Ос. «Смоли» как были, так и остались нищими низами, и рано или поздно их терпению придёт конец, и тогда эта пороховая бочка под названием Молинокское содружество рванёт. Да так, что всё скопление не обрадуется.

– Слушай, Джо, по-моему, у тебя слишком бурная фантазия, – скептически сказал бармен.

Но Райт тут же его перебил:

– Погоди, Ос. Смотри. Кого больше всего среди жителей нашего содружества? Да и во всём скоплении?

– «Смоли», – недоумённо сказал Освальд.

– Верно. А теперь представь себе такую картину: голодный и обездоленный «смоли» берётся за оружие, потому что ему нечего терять, и вот тогда всей нашей верхушке и их прихлебателям будет ой как не сладко. Они сметут нас всех. И «хайгов», и «меди». Не поможет ни армия, ни полиция, ведь большая их часть всё те же «смоли». Прольются реки крови.

– Да уж, апокалиптичная картина у тебя выходит, – протянул озадаченный галиец, бросивший даже заниматься своими делам.

– Вот этого «Теди Кен» боялся и всячески пытался избежать. Да как оказалось, не судьба, система его перемолола и выплюнула, а заодно прошлась и по всем, кто был рядом с ним, в том числе и по мне, хотя я был за тридевять земель отсюда, – саркастически подытожил Джон.

– Так ты, поэтому тут постоянно надираешься последние три месяца? – спросил оправившийся от удивления Освальд, начавший методично сортировать бутылки с виски.

– И поэтому. И от жалости и от ненависти к самому себе. И от того, что меня тошнит от всего лицемерия и двуличия нашего общества. Кричащего на каждом углу о демократии, свободе и равных возможностях для всех граждан! А на деле давным-давно погрязшего в коррупции и закостеневшего в своей кастовости! Нет никакой демократии, Ос. Понимаешь?! Всё это чёртова фикция, обман для дурачков! Дела в политике обстоят так – если у тебя нет денег или за тобой не стоит могущественный патрон, то тебе даже главой сельского муниципала не стать. И вся соль в том, что заполучив его деньги и связи, ты до конца жизни будешь ему обязан! Ты будешь его клиентом, будешь работать ради его интересов, наплевав на всё остальное. На судьбы и жизни людей, чьи права ты якобы обязался блюсти. Это как рак пронизывает всё наше общество! – рявкнул, словно раненый зверь, Райт и ударил кулаком по подоконнику.