Нади Луч - Ленни Голд в поисках самого себя. Агни

Она довольно засмеялась.

– Кнут не только знак лошадника и взрослого мужчины, но и оружие. Да… Им можно не только погонять коней, ловко щелкать, но и бить кнутовищем, как дубинкой.

Она показала Ленни свой кнут, но в руки не дала. Хлыст был сплетен из кожаных ремешков, а деревянное кнутовище, украшенное замысловатой, не очень глубокой геометрической резьбой, чтобы она не натирала кожу, имело форму, которая удобно укладывалась в ладонь. Он даже на вид был довольно увесистым. Чивани охотно объяснила, что в его утолщенный конец влит свинец на случай защиты от нападения.

– Сородичи меня осуждают за мой стиль жизни, но на этом все и заканчивается. Я лучшая ворожка, травница и целительница среди них, поэтому им приходится смиряться с тем, кто я есть, если хотят получить мою помощь, – поцокала языком: – Ох уж эти люди.

Как гадалка она имела дело с большим количеством народу, оттачивая на клиентах свое мастерство владения невидимым оружием. Она-то была великолепным психологом, чутко улавливающим все движения души по лицу и телу, но как дваждырожденная, она могла чувствовать их проблемы. Ее руки говорили неслышимым, но явным чувственным образом. Золотая богиня была проводником этой информации. Проникая через руки клиента, она считывала состояние его энергетического тела и посылала сигналы на определенные кончики пальцев чивани, а той приходилось лишь их растолковывать. А это она умела делать мастерски. Прикасаясь к людям, желающим знать свое прошлое, ее золотая богиня реагировала на их прошлые проблемы. Если речь шла о будущем, она могла чувствовать их будущие трудности. Чивани говорила с людьми без ангелов безапелляционно, не допуская возражений, но ее внимательно слушали, подчиняясь авторитетности лет и суждений.

Где бы она ни появлялась, все уважали ее уверенную силу и доброту, почитали как мудрейшую из всех, кого знали. Но и боялись. Особенно люди, обладающие экстрасенсорными способностями. Уж кто-кто, а она прекрасно видела источник их сверхчувствительности – мертвые энергии, берущие нужные сведения из подсознания или надсознания. Узнав свое будущее у таких предсказателей, люди сами становились носителями и переносчиками мертвых энергий, которые обязывали их делать то, что им предсказано. Одни одержимые заражали одержимостью других. А потому с такими у чивани разговор был короткий и очень жесткий.

Чивани являлась, что называется, врачевателем от бога, опытной повитухой, у которой не умер ни один ребенок, и все дети вырастали умными, здоровыми, чувствительными к красоте, наделенными артистическими талантами. Но она категорически отказывалась со слезами на глазах и болью в сердце помогать рожать тем, у кого должен был родиться демонический ребенок. Она таких за версту чуяла.

Когда она прикасалась к больным людям, те выздоравливали – невидимый огонь на ее руках сжигал болезни ее пациентов. Она никогда не брала денег в благодарность за исцеление. С толком объясняла людям, озадаченным этим обстоятельством, что они с таким же успехом могли бы заплатить за воздух, которым дышат, земле, что их кормит, воде, дающей им жизнь. Но с удовольствием принимала благодарность продуктами, делясь ими со всем табором, где в данное время пребывала.

Вдали от человеческого жилья и людей, в поле, в лесу, в горах, чивани шаг за шагом учила Ленни владеть огнем.

Она могла взять горящий предмет голыми руками и не обжигаться. А Ленни, который из любопытства трогал все, что держала она, вечно ходил с ожогами разной степени.

Могла сотворить огонь на ладони и заставить его исчезнуть, как опытный иллюзионист, но огонь при этом не был иллюзией.

Могла явить огонь и жонглировать им, проделывая немыслимо трудные трюки.

Могла создавать огненные фигуры, рисуя рукой в воздухе, возжигая их просто для развлечения, однако, предпочитала рисовать мадонну.

Когда она, думая, что ее никто не видит, искала решение проблемы, создавала маленький клубок огня, держала его за тонкую горящую нить и механически поигрывала им, подбрасывая и ловя, манипулируя им и управляя взглядом, заставляя его повторять движения ее глаз изображать мысли или застывать неподвижно в воздухе в унисон ее безмыслию. Когда же на вопрос был получен ответ или решена очередная задача, недвижимо висящий сгусток огня с безвольно повисшей нитью вспыхивал и полностью сгорал сказочно красивым маленьким фейерверком, образ которого зависел от принятого решения. Она говорила, что это помогает ей сжигать лишние мысли.

Чивани была непревзойденным мастером ведения боя всеми предметами, которые ее окружали, могла воспламенять их и тушить, в зависимости от ситуации. Владела этим искусством в совершенстве, как палкой и кнутом.

Она могла сидя, даже не привстав, без видимого напряжения отбиться от нападения Лоло. Только так она теперь и звала Ленни.

– Чивани, как это у тебя получается?

– Внимание, сынок, внимание. Все зависит от внимания.

Ее хранитель, могучий и стремительный боец, был намного сильнее ангела Ленни. И чтобы как-то выровняться в силах, тому приходилось бесконечно тренироваться.

Чивани была довольна своим Лоло. Она уже ничему давно не удивлялась, но мальчик ее поражал тем, как быстро и легко у него все получалось.

Она позволяла Ленни делать с огнем все, что он захочет. Иногда направляя его, иногда предостерегая, всегда отвечая на вопросы так, чтобы он мог ответить на них сам.

– А как дух огня может быть в стольких местах одновременно?

– Задай этот вопрос ему сам.

– Ты уверена, что он ответит?

– Мне ответил.

– Когда он мне ответит?

Чивани загадочно улыбнулась.

– Я понял. Когда буду готов.

Вскоре Ленни мог делать так, чтобы огонь не обжигал, помогал и вел, применяя на практике как некогда усвоенный урок, преподанный ему Каа перед походом на гору Маттерхорн, так и новые знания.

Теперь он без труда мог поднять температуру тела так, что попавшие в него вирусы и микробы, сгорали во внутреннем огне, но при этом он сам не сварился бы в своем собственном соку. Мог понизить температуру тела до 20 градусов, чтобы безболезненно перенести холод, впадая в спячку, как некоторые животные.

Чивани учила его концентрировать свое внимание так, что он мог думать или не думать, находясь в этом состоянии безмысленного осознания столько времени, сколько необходимо, чтобы получить информацию, которую он способен вместить и осознать. С чувством, с толком, с расстановкой акцентов она поясняла, что знания, полученные таким образом неоспоримы и непреходящи, они были, есть и будут. И только они – абсолютная истина, так как лишены ментальных рассуждений, типа «быть или не быть», эмоциональных привязанностей, типа «почему я?» и непонимания причинно-следственной связи, типа, «за что?».