Максим Багдасаров - В краю несметного блаженства

– Дальше!

– Ну что может быть ещё дальше? – вскипел парень. – Чтобы построить светлое будущее!

– Ладно-ладно, перестану тебя мучить, а то боюсь, что дальнейшие вопросы уйдут в философию. Видишь? От пяти часов, с пользой проведённых тобой в субботу на улице, действительно зависит судьба всего человечества, зависит будущее! Кстати, на второй вопрос можно дать целых два ответа. Вы все знаете, что раньше улицы очищали не роботы, а люди, и что робототехника недостаточно сильно развита. Ты наблюдаешь за ними, чтобы выявить ошибки их алгоритмов и в случае чего повысить качество уборки!

– И что же нам делать с «хорошими временами»? – поинтересовался Вех.

– Вам – не попасть под их дурное влияние. Впрочем, вы уже попали, так что постарайтесь не влипнуть в подобную ситуацию ещё раз. Третье нарушение не за горами, друзья, и вы хорошенько знаете, что вас ждёт после него… Ну а Надзору и всем остальным государственным учреждениям – скорректировать систему управления, подправить образование, что-нибудь ужесточить, что-нибудь смягчить. Мы поглощены работой. Не бойтесь, вы первыми узнаете, когда что-нибудь будет изобретено.

Келли поднялся, поправил пиджак, стряхнул с него несколько заметных пылинок, потянулся так, что спина его с ужасным треком хрустнула, и приказал Рокси собираться вместе с ним в штаб.

– Я очень надеюсь на ваше понимание, молодые люди. Мне очень не хочется видеть вас в Органе Социальной Реабилитации. Усвойте мои слова и сделайте правильные выводы. Рокси, ты уже готова? Идём со мной.

Келли неторопливо дошёл до выхода, открыл девушке дверь и вместе с ней удалился из квартиры.

Наступила тишина. У Веха, Дона и Элтона глаза замерли на месте и больше не двигались, а губы волнообразно дёргались, но не смели открываться. Освободившись от таинственного гипнотического состояния и уперев свой взгляд в стену, Вех сказал спокойно:

– У вас есть пять минут, чтобы убраться вон из моей квартиры.

– Вех! Давай всё обговорим! – задрожал Донован.

– Нет! – Крик распространился по всей квартире. – Время пошло!

Элтон обнаружил, что его дешёвый кожаный портсигар продолжал валяться на полу, сильно удивился, поднял его с пола и встал в дверном проёме, ожидая своего друга. Донован очутился на ногах, и они, не сказав ни слова, вылетели на лестничную клетку и захлопнули за собой дверь.

Прошло четыре дня с того момента, но Вех продолжал существовать в состоянии полного безразличия и никак не мог очухаться от той скверной ситуации, произошедшей у него дома. Он простил Дону в первый раз, во второй, когда их впервые застукали за курением и оформили в штабе Надзора, в третий, закончившийся без последствий, но последний, переломный раз пересёк все невидимые границы дозволенного, которые Вех так долго игнорировал.

Второе нарушение знатно подкосило его состояние. Он стал бояться всего. Случайные прохожие превратились для него в безжалостных доносчиков, готовых при первой же возможности настучать Надзору, причём абсолютно беспричинно. Он пугался случайных взглядов и вечно отводил свой стыдливый взгляд в пол, но в то же время следил за каждым своим движением, стараясь следовать образцу марширующего в колонне солдата.

Тем не менее, основным опасением для него была встреча с Донованом, случайная или намеренная. Он перестал считать его за друга, даже за реально существующего человека, и всей их многолетней дружбе мигом настал крах. Отработав в понедельник свою положенную четверть суток, он не ринулся к воротам, а сперва внимательно, анализируя каждого человека, проследил, нет ли Донована в толпе, и лишь затем спустился по ступеням вниз.

Постепенно страхи стали пропадать, Вех устроил себе полноценную двухчасовую прогулку по Перспективному району, поднялся в парк на крыше своего дома, посидел на лавочке, помечтал, вернулся домой и уселся смотреть фильмы, скачанные уже на его собственную флешку при недавнем повторном посещении библиотеки. Впрочем, он заскучал и спать лёг раньше положенного на полтора часа. Почему это важно? Всё просто: он напрочь сбил себе режим и сейчас активно занимался его восстановлением, стараясь ложиться спать вовремя и так же вовремя просыпаться.

Сейчас Вех находился в столовой Центра Послесмертия и сидел за угловой частью огромного стола, длинной прямоугольной змейкой охватывавшего весь этаж, то хватая со своего красного подноса тарелки, то возвращая их обратно на него. Людей можно было по пальцам посчитать ввиду того, что время было рабочим и что до официального обеда оставалось больше часа. Брайан Хемельсон, не притрагиваясь к еде, ушёл за салфетками, встретил приятеля и вместо обеда с азартом принялся с ним разглагольствовать. Тишина в столовой стояла такая, что их разговор можно было услышать в деталях. Они обсуждали новое оборудование, которое должны были привезти сегодня, а именно – усовершенствованную версию пластин, позволявшую повысить вероятность увидеть послесмертие. Вех с Брайаном успели пропустить через свои руки шесть тел, и только в двух случаях на экране замерцала волшебная фиолетовая трава и засверкало идеально-круглое минеральное солнце.

– За нас плотно взялись, – делился мнением Брайан, пока его собеседник откупоривал крышечку бутылки витаминизина. – Я в кругах руководства слышал, что государство установило максимальный приоритет на изучение послесмертия, следовательно, скоро в Центре нас ждут тотальные перемены.

– В кругах руководства могут такую чушь наплести, что из этой паутины ложной информации вовек не выберешься. Я и весь мой блок больше года просим модернизировать систему доставки тел на верхние этажи, сверху охотно кивают головами, соглашаются, но в итоге всё так и остаётся на своих местах! Какой от этого прок?

– Всё устроят, всё сделают, ты только дай время. Не могут они такие слухи попусту распространять. Ладно, у меня еда стынет, я пошёл за стол. Увидимся!

От Хемельсона, хотя он и пытался выглядеть весело и свежо, тянуло грустью, которая то и дело демонстрировала своё присутствие в мимике, жестах и речи. Сперва доктор не обращал внимания на Веха, плотно взявшись за разложенные по небольшой плоской тарелке дольки варёных яиц, а затем и за основное блюдо – два сэндвича с длинными полосками жареного бекона и салатными листьями, но когда на тарелке ничего, кроме крошек желтка и хлеба, не осталось, он заговорил:

– Полагаю, ты хочешь поинтересоваться, почему я такой никлый?

Вех не мог ответить на вопрос, так как пережёвывал фрикадельку, вытащенную из тарелки с супом вместе с картофельными кубиками, и, поглощённый неприятным молчанием, которое он сравнил с игнорированием, стал жевать активнее и случайно проглотил всё в цельном виде.