Вадим Степанов - Пусть растет роза красная

– Вы правы, – пару секунд подумав, ответил старик. – Всё бессмысленно.

Он тут же как-то сник и устало привалился к стойке.

– Приехал, – тихо сказал старик, словно ни к кому конкретно не обращаясь, – думал, что здесь есть возможность для науки. В едва выживающем мире только наука и могла бы помочь. Но это никому не надо. Инженеры клепают новые гаджеты, а люди продолжают умирать от радиации. Думаете, этот купол нас от чего-то защищает? – Теперь старик обратился непосредственно к Генри. – Чёрта с два. Весь мир заражён, а мы его часть. Она постепенно проникает всюду, через воду, одежды беженцев, крыс. И такая особенность, что сразу вроде и незаметна, но именно при постоянном соприкосновении с ней можно умереть в муках. Вы думаете, это кого-то волнует? Я каждый день рассказываю студентам про это, но лучшее, что они вынесли, это праздник будущего постапокалиптического мира. Им это кажется весёлым. Миллиарды людей гниют заживо, а им весело. Что-то я говорю лишнее. Уважаемый, – обратился он к бармену, – вызовите мне такси.

– Штатный квадрокар Вас доставит бесплатно, – дежурно ответил бармен.

– Удобно, – усмехнулся старик. – Люди под ногами надрывают спины за крохи, зато здесь подвыпившие олигархи бесплатно летают домой. Вы меня не проводите? – Обратился он к Генри. – Кажется, я слегка переоценил свои возможности и, боюсь, сам не дойду.

Генри чертыхнулся про себя – ещё не хватало таскать пьяниц по банкетному залу. Но, поразмыслив, он понял, что это хорошая возможность выбраться самому. Да и старик не вызвал антипатии.

– Конечно, – ответил Генри, – обопритесь на мою руку.

Проходя по залу, Генри видел взгляды, брезгливые, сочувствующие ему, безразличные, направленные в их сторону. Откуда-то кольнул холодком взгляд Стива, откуда-то недоумённый – Дона. Но в целом миссия удалась – он оказался вне этого террариума денежных змей.

– Вы не против, если я полечу с Вами, – спросил Генри старика, – забросим Вас, а потом отправлюсь сразу домой.

– Тоже не хотите оставаться, – улыбнулся старик.

– Просто рано вставать на работу, – соврал Генри.

– А Вы не такой, как они, мистер…

– Вотч.

– Мистер Вотч. Вы отличаетесь. Похоже, Вы вроде меня – попали в клетку бесчестных людей. Мне кажется, мы могли бы хорошо с Вами посидеть где-нибудь за кружкой хорошего пива.

– Я не пью, – захлопывая кабину, ответил Генри.

Квадрокар взмыл в воздух и бесшумно полетел прочь от яркой жизни. Всю дорогу старик мрачно молчал, что Генри вполне устраивало. Однако же перед выходом из кабины, когда транспорт приземлился, старик протянул Генри визитку.

– Если захотите пообщаться на пространные темы – звоните. С удовольствием встречусь с нормальным человеком из этого мира.

Генри молча забрал картонный прямоугольник и кивнул. Скорей всего, он визитку выкинет по дороге, но зачем обижать старика. Когда квадрокар снова взлетел, Генри всё-таки посмотрел на неё. На визитке значилось: «Профессор естественных наук Ковалевский А. А.».

Что же, может быть, старик не так уж и не прав насчёт Генри – они ведь действительно кое в чём похожи.

Целый день Генри был занят на станции Роджера, который что-то начудил с сальниками, и те вместо выпуска отработанных газов стали работать на впуск. И чёрт бы с ней, со станцией, её можно заморозить, лишив Роджера премии, благо дублирующая находится совсем рядом. Главное, поломки не были предусмотрены программой дистанционного управления, которую придумал Генри, и поэтому, несмотря на должность, ему пришлось самому заниматься её наладкой. Он так старался показать полезность программы, так хотел, чтобы её приняли за основу, и вот такие мелкие неприятности могли всё разрушить. Власти консервативны по своей природе, и ждут только случая найти какую-нибудь проблему в новой технологии, чтобы после отвергнуть. Но Генри всю жизнь работал над этим проектом и не мог допустить одной случайной оплошности, которая могла бы разрушить всё. Он даже не стал отчитывать Роджера, который обязан проверять новые сальники, прежде чем устанавливать их в систему. Тот оказался так напуган личным участием шефа, что просто в этом не нуждался. Генри был уверен, что Роджер неплохой работник, и теперь будет с параноидальным вниманием проверять оборудование. В каком-то смысле участие начальника в ремонте рядовой станции пришлось очень даже кстати. Быстро на базе нашлась замена бракованным деталям, а загаженные внешним воздухом фильтры были без вопросов утилизированы и заменены на свежие. И все же вся эта работа отняла много времени. Так много, что когда его пригласил к себе Дон и спросил про новенькую, Генри понял, что даже не удосужился с ней познакомиться. К счастью, женщина ещё не покинула рабочее место, и Генри попросил Тину немедленно разыскать её и пригласить в его кабинет.

Без четверти шесть в кабинете Генри появилась белокурая девушка, высокая, с тонкой талией и светлой кожей. Её лицо можно было бы назвать красивым, если б не хмурый взгляд человека, который много всего видел, а может, и пережил. В своём захламленном кабинете Генри с трудом откопал в груде вещей стул, чтобы её посадить. Сам он устроился на свободном от архивов клочке дивана с личным делом нового сотрудника в руках.

– Ольга Ще́дрина, – проговорил Генри, указывая на стул.

– Щедрина́, – поправила девушка, присаживаясь. – Это русская фамилия, ударение на последнем слоге. Можете ко мне обращаться просто по имени.

– Что же, Ольга, – хмурясь, проговорил Генри, – Вы ко мне тоже можете обращаться просто – мистер Вотч.

Он решил сразу продемонстрировать дистанцию новому сотруднику. И хоть это и обычная практика для него, в данном случае Генри чувствовал себя свиньёй. Он знал, что перед ним стоит будущая жертва скорого увольнения, к которой он заранее пытается испытывать неприязнь, чтобы не чувствовать свою вину. Не то чтобы Генри был уж очень щепетилен в вопросах человечности, но несправедливость не любил, тем более преднамеренную, жестокую, неотвратимую.

– Вы ранее работали инженером? – спросил Генри, хотя знал, что работала, – это было в деле.

– Да, работала, – коротко ответила Ольга. Она видела, что не по душе начальнику, поэтому старалась быть лаконичной, чтобы не вызывать лишнего раздражения.

– Не замужем, детей нет, – читал Генри дело, – тридцать пять лет. Не планируете завести семью?

– В наше время, – спокойно ответила Ольга, – семья – это роскошь. У меня есть друг, но он мне не мешает строить жизнь. А рожать детей, когда вокруг такое творится, я считаю, в высшей степени эгоистично.

– Ясно, – раздражённо выдохнул Генри. Карьеристов он не любил, так же, как и рассуждения на тему своевременности семьи. Ему всегда казалось, что семью нельзя уложить в жизненный план. Дети, любимый человек – это дар, который ты получаешь вне зависимости от политической обстановки и социального положения. Конечно, от него можно отказаться, но тогда ты просто останешься наедине с этим ужасом.