Олег Сидоренко - Книга

…шшшшшшшшш…

Алексей сидел на диване и листал каналы на старом телевизоре. Антенну приходилось постоянно поправлять, что очень его раздражало, но чтобы досмотреть очередной выпуск новостей он готов был через брань поднять свой зад и привести железку в нужное положение, дабы говорящая голова на экране отчетливо шевелила губами в такт словам.

На обратном пути к дивану Алексей решил зайти на кухню, захватить чего-нибудь пожевать. Как оказалось, в холодильнике не появится еда, если просто закрыть его пустым и открыть через пару часов. Он знал это. Где-то на глубинном, подсознательном уровне. Открыл холодильник – дежавю…

У Тимофея в миске ещё остались позавчерашние макароны: даже кот не мог съесть эту дрянь.

– Ну ты и мудак, Тим.

Кошак развалился на подоконнике, и по его виду с легкостью можно было понять, что его не очень-то и интересует мнение Алексея на свой счёт. Да и вообще он спал.

На телеэкране сквозь шумы и рябь звучала ежедневная лапша: уровень безработицы остаётся на нуле, всё общество при деле, народ счастлив.

Алексей уселся на диван, с пренебрежением стряхнув со своего места какие-то крошки в перемешку с блохами. Или не блохами? Зачем вообще об этом думать…

Обыденный вечер подходил к концу. По телику всё так же рассказывали про улучшенное качество жизни. Алексей никак не мог заметить это качество, сколько бы ни открывал за сегодня холодильник. Никаких улучшений не наблюдалось. Тимофей почтил его своим присутствием, грациозно запрыгнув на диван и улёгшись на его спинке подле правого уха хозяина. Его мурчание всегда вводило Алексея в особый транс. Мир исчезал. Он оставался наедине с собой и этим тртртртртртртртрт , прерывающимся лишь на вдох.

– Согласен, макароны – дерьмо. Завтра найду тебе нормальной еды, Тим.

Кот продолжал мурчать, но Алексей явно услыхал смену тембра мурчания, характеризующую одобрение его речи. По крайней мере, так приятно было думать.

Заснуть без тараторящего экрана не получалось уже долгие месяцы. Своеобразное снотворное, одобренное тысячами других людей, аналогично кончающих свои дни в бетонных коробках.

Окно в гостиной предательски пускало утренние лучи солнца по прямой в заспанную морду Алексея. Оставались бы в нём ещё силы на ненависть, и он заколотил бы это окно давным-давно. Но теперь оставалось только морщиться и выговаривать залипшим ртом что-то матерное, обращённое к свету, окну и жизни в целом.

Как ни странно, с утра в холодильнике не появилась еда. Не без удивления Алексей открыл его повторно, вздохнул, ругнулся и напился воды из-под крана. В углу уже начали «благоухать» макаронные изделия неизвестно какой давности. Или известно? Выбросил в окно.

Алексей уже и не помнил, когда последний раз закрывал свою дверь перед уходом. Да и вообще ключи, кажется, были безвозвратно утрачены, либо гнили как те макароны где-то под диваном. Ничего ценного, кроме кота, дома не было. Ну а кот, в отличие от него самого, сможет за себя постоять.

На весь переход слышны вопли местного барда. И, кажется, он разучился настраивать гитару. Или это уши подводят Алексея. Ла-ла-ла-ла-ла…

За углом была закусочная. Сколько себя помнил Алексей, она там была. Возможно, сперва появилась эта закусочная, потом яйцо, затем курица и так далее. Нет никаких причин полагать, что это было не так. Разве возможно представить себе доказательства, которые нельзя подделать?

– Григорий Борисович, доброго дня. Не найдётся чего коту пожевать? Да я бы и сам не отказался, честное слово…

– Алёша (почему-то так он называл Алексея), здравствуй! Что-то давно тебя не видел, думал помер уже!

– Только после Вас, Григорий Борисович. Только после Вас.

– Что ж, значицца, посоревнуемся ещё в этом деле. Обеды сегодня отвратные, но хлеб, ты знаешь, всегда тёплый и сладкий, как ты любишь. – Он завернул немного еды в какую-то бумагу и протянул Алексею.

– Премного благодарен. Передам Тиму от Вас привет.

– Иди уже.

– Иду.

Завтракать тёплым хлебом было роскошью. Тем не менее, трапезу Алексей разделил с лужей голубей по дороге в Деловой Район. Нет, он ходил туда не работать. Он ходил посмотреть на тех, кто ходит туда работать. Сотни отполированных до блеска дорогих авто с пижонами в костюмах за рулём. Строгие наряды девушек, отчаянно старающихся походить на мужчин, но при этом таких женственных и сексуальных, что все их старания шли прахом.

Трафик. Нескончаемое до заката движение взад-вперед. Алексей занимал скамейку на пригорке, откуда открывался вид на панораму всего района и он мог быть одновременно внутри и поодаль от всей этой суматохи. Он размышлял.

– Все эти люди приезжают сюда каждый день, трутся здесь до позднего вечера и едут домой, к семьям, уставшие, чтобы отдохнуть и завтра с новыми силами приехать отдавать свою жизнь этому Району. Что они вообще там делают такого важного? Что вообще в этом городе может быть такого важного? Как по мне, они лишь зря тратят свои жизни, которые однажды оборвутся, и они так и оставят этот мир, перейдя из тьмы неведения в тьму небытия.

Эта мысль чаще всего посещала Алексея здесь, на этой скамье. Как и другие тупиковые мыслишки, отдающие прохладой бессмысленности и теплотой интриги одновременно. Может это пустая трата времени – вот так сидеть и думать ни о чём, – а может и не пустая. Кто знает.

День сурка каждого из этих работяг мало отличался по своей сути от того, как жил Алексей. Но сегодня был особенный день. Он даже не заметил, как рядом присел старик. Он имел вид познавшего жизнь человека: густая седая борода, очки толщиной с большой палец, старомодные вещи и палка, служившая опорой (или оружием) из какого-то неизвестного дерева.

– Сидишь?

– Сижу, – ответил Алексей.

– Смотришь?

– Ну, да…

– Думаешь?

– Ага.

– Чудненько! – Старик достал из-под рубашки какую-то книженцию в красивом кожаном переплёте и взглянул на Алексея. – Знаешь что это?

– Ну, книга..?

– Верно.

Старик ловко подскочил со скамьи и, явно приплясывая, упорхал в закат. Алексей завис. В голове активировались нейроны памяти, достающие сюжеты сотен историй про путь и истину, про учителей и неслучайные случайности. И ни один из этих сюжетов не был похож на то, что произошло сейчас с ним. Потому что ничего толком и не произошло.

Домой вернулся под вечер. Кот смиренно ожидал на подоконнике.

– Тим, кушать подано. – Вывалил остывший обед в миску кота.

Диван. Пульт. Щёлк, щёлк. Чёртова антенна.

Не имело значения, что показывал экран. Кто-то в доме должен был говорить, чтобы Алексей не свихнулся. Он это понимал и, кажется, делал это нарочно. Хотя уже и не был в этом уверен. Сон накатил быстрее обычного.