Павел Лебедев - Семь

– Это да, – согласился Влад.

– Хорошо это или плохо?… – задумался Лыков. – С одной стороны, так проще жить. Этакий дзен. Но есть другая сторона… Дело в том, что мы, люди, находимся во власти чего-то такого, о чём можем только догадываться.

– Понятно. Но ты же врач. Так сказать, материалист, – предположил Влад.

– Ну да. С этой точки зрения мы во власти мозга, психики. Другой аспект, идеалистический, – Лыков посмотрел на икону. – Здесь тоже есть логичные объяснения. Но и то, и то объединяет одно. Отсутствие свободы. Да, свободы выбора. Вот звери живут инстинктами. Нет свободы. А человек? Знаешь, что такое настоящая свобода? Выбор без условий и без последствий. А если ты родился, открыл глаза и тебе говорят, вот твой мир с законами. Вот твоя страна с законами. Вот твоё тело. А ты не хочешь этого или такого. А потом ты выбираешь тёмную сторону, – Лыков усмехнулся. – И тебя за это наказывают. Разве всё это свобода?

– Да-а, – выдохнул Влад. – А индусы? Как пел Высоцкий, отдав концы, не умираешь насовсем.

– А! Колесо сансары? Тоже тюрьма… Влад! Мы сами себе не принадлежим! Понимаешь? Эти гаврики, – Лыков кивнул на дверь. – Они ни в чём не виноваты. Кто-то родился с генами, в которых нет функции расщепления алкоголя. Кто-то в семье, где родители пили, как лошади. Кто-то…

– Но они же выбирали, идти в магазин за вином или нет.

– Выбирали? Чушь! Они заложники. Тела, социума, обстоятельств. Но мы, врачи, затем и существуем, чтобы им помочь освободиться из плена. На время.

– На время?

– Да. Потому что свободы нет. Рано или поздно они возвращаются в свою тюрьму.

Влад протянул:

– Да-а. Значит, выхода нет?

– Выхода нет. Но есть лечение. Как таблетка? Подействовала?

Влад кивнул головой.

– Вроде легче.

– Ну и хорошо. Принимай по одной три раза в день.

– Спасибо, – поблагодарил Влад.

– На здоровье… Слушай, ты какой-то бледный. Не сдать ли тебе кровь? Проверить гемоглобин. Ты физически как себя чувствуешь?

Влад пожал плечами.

– Да ничего вроде. Устал.

– Вот. На втором этаже есть лаборатория. Выпишу направление. Сходи сейчас.

Лыков что-то написал на листке бумаги.

Влад пошёл наверх, сдал кровь и сел в коридоре ждать. Через несколько минут вышла медсестра и озабоченно сказала:

– Я не понимаю!

– Что? – спросил Влад.

– То ли аппарат сломался, то ли… Но анализы… Все параметры выходят за нормальные рамки, – глупо улыбалась медсестра.

Влад посмотрел распечатку. Все строчки были серые.

– Ну и ладно, – сказал он и смял бумагу.

К Лыкову он не пошёл. На крыльце открыл пузырёк и высыпал в рот кучку таблеток. Разжевал, морщась, проглотил. Постоял немного.

Из больницы вышел худой старик с длинными волосами. В пижаме и сандалиях.

– Выпить есть? – спросил старик.

– Нет, – ответил Влад.

– Плохо, – сказал старик.

Влад достал из кармана и протянул деньги.

– Здесь хватит, – сказал.

Старик взял.

Влад хотел домой пойти. Но голова закружилась, сел.

– Слушай, мил человек, – наклонившись, прошептал старик. – Мне бы смазать отсюда. Надоело. Поможешь? А я тебе – задумался, – какую-нибудь книгу подарю.

– Книгу, – кивнул Влад. – Зачем? Долго читать. А времечка нету.

– А есть книги, которые не нужно читать.

– Как это?

– А просто взял в руки крепко, чтобы не сбежала, прислонил к уху, и они сами всё расскажут и покажут. Как в кино, – улыбнулся старик.

– Прикольно, – улыбнулся и Влад. – А что надо-то?

– Штаны.

– А-а, – понял Влад, – Может, такси? Сразу сел и уже дома.

– Можно, – согласился старик. – Я Толюня.

– Прямо так?

– Прямо так, просто.

– Тогда просто Влад.

Пожали руки.

Влад вызвал такси, со стариком доехали до его дома, маленького бревенчатого, с кухней и передней. Со старой шиферной крышей.

– Заходи! – старик пнул дверь ногой, и она отворилась. – Я никогда не запирал. И никто не влазил. Хочешь верь, хочешь не верь.

Прошли в переднюю, где был большой книжный шкаф и два продавленных кресла. Сели.

Влад с каждой минутой чувствовал, как пьянеет от таблеток. Начала искажаться реальность, будто мир стал картинами Ван Гога с крупными мазками красок, которые плавали, кружились перед глазами.

– Прикольно, – сказал Влад.

– Да, – не понял его мысль Толюня. – Бабка моя умерла, и стало мне скучно. Только вино и спасало. Но, как говорят, это полумера. Да… Допился я до чёртиков. Они за мной по улицам бегали. Я даже от них на дерево залез и кричал, милицию вызывал… Так оказался в наркушке.

– Прикольно.

– Пить будешь? – спросил старик.

– Не. Что-то голова кружится.

– Ну как хочешь, а я выпью. Всё равно пропащий, – весело сказал старик.

Из дыры в кресле достал бутылку и гранёный стакан. Налил в него, выпил.

– Как тебе коллекция? – спросил старик, показывая на шкаф.

– Чего?

– Книг. Правда, это всё жена покойная собирала. Сам знаешь, в советское время хорошие книги были в дефиците. И дорогие. А водка…

– Помню. Но я больше любил детские газеты и журналы. «Мурзилка», «Пионерская правда». Мать выписывала. «Юный натуралист», «Юный техник». Много всего было и дёшево… Да, – задумался Влад. – Счастливое советское детство.

Влад запел песню из фильма «Гостья из будущего»:

– А русская водка была по четыре рубля двенадцать копеек, – вздохнул Толюня.

– А это вообще на века, – сказал Влад и спел, заплетаясь, из Modern Talking:

– А после подорожания в восемьдесят первом пять рублей тридцать копеек, а потом вообще десять, – махнул рукой Толюня.

– Копейка, – усмехнулся Влад. – Что на неё сейчас купишь? А тогда коробок спичек. Газировку без сиропа.

– С сиропом – три копейки.

– Доллар меньше рубля был! – нашёлся Влад.

– Вот бы слетать туда и с баксами назад. А? – шутливо предложил старик.

– Хорошая идея, – улыбнувшись, согласился Влад.

Толюня почесал затылок.

– Ну я хряпну ещё соточку и покажу библиотеку, – сказал он, выпил и отпер один шкаф.

Влад развалился в кресле. Комната и всё, что в ней, плавали перед глазами. Шкаф стал мягким, как часы на картинах Дали. Стал стекать по полу. Влад качнул головой.

– Чего-то мне нехорошо, – сказал.

Толюня усмехнулся:

– Это хорошо. Изменение сознания.

– Я… Я думаю, что всё это мираж, – сказал Влад, показывая на комнату.