Денис Килесов - За Хребтом

Ночная прохлада приятно бодрила и вносила ясность в мысли. В такие моменты Сурнаю хотелось думать о чем-то важном и великом, поэтому все его размышления вновь занимала Демиругия. В старости он будет с гордостью рассказывать о лучших годах его жизни, проведенных в армии. Вокруг будут сидеть его родственники, не познавшие всех радостей и трудностей службы, и будут с трепетом слушать его истории. Всех их будет объединять верность своей стране.

Постояв немного на крыльце казармы его отделения, погрузившись в мечты о будущем, Сурнай заглянул обратно. Бросив взгляд на настенный хронометр, он направился в командный пункт.

Перед дверью кабинета стоял, вытянув руки по швам, солдат в парадной военной форме. «Странно, – по спине Сурная пробежал нехороший морозец, – раз он так вырядился, значит, внутри кто-то из высшего командирского состава. Для чего обычного лейтенанта могут вызвать на ковер к высокопоставленному офицеру?» Рой беспокойных опасений лейтенант постарался пресечь. – «Может, все-таки повышение? А что, я вполне могу претендовать». Так как служил лейтенант уже долго и усердно, во всем следовал Уставу и беспрекословно подчинялся приказам, репутация у него должна была быть отличной. Кого, как ни его, можно повысить. И вызывают ночью, чтобы лично отблагодарить за службу. «Может даже, если совсем повезет, наградят», – допустил он совсем уж смелую мысль. Все было вполне логично и обоснованно, и напрасные волнения улетучились, как дым на ветру. К кабинету Сурнай подошел уже твердым шагом с легкой улыбкой, почти не сомневающийся в собственной победе. Он даже по-дружески ухмыльнулся солдату, когда тот открыл перед ним дверь. Но ответили ему холодом и каменным спокойствием. Дверь за спиной лейтенанта Козинского закрыл уже другой человек в нестандартной черной униформе.

В кабинете было довольно темно, из освещения была лишь мощная настольная лампа, за которой сидел незнакомый Сурнаю человек, судя по погонам, майор. Лейтенант вытянулся, задрал голову и гаркнул заученную фразу:

– Здравия желаю, товарищ майор.

Эта фраза прозвучала в полнейшей тишине, и та же тишина воцарилась после ее произнесения. В воздухе повисла долгая пауза, и создалось впечатление, что обычное воинское приветствие старшего по званию было неуместным в данной ситуации. Но на помощь сомнениям солдату всегда приходит Устав, поэтому Сурнай стоял молча, не опуская глаз, как того требовали правила.

– Товарищ Козинский. Лейтенант, – протянул незнакомый майор, словно взвешивая каждое слово.

– Так точно, товарищ майор.

– Усердно служишь, лейтенант, – военный говорил медленно, перелистывая страницы личного дела Сурная, которое достал из-под стола, – сослуживцы, правда, тебя не особо любят, но кто из солдат любит своего командира.

Сурнай молча слушал и гадал, что же будет дальше. На торжественное награждение это становилось похоже все меньше.

– Верен Родине, не злоупотребляешь свободным временем, используешь его для тренировок. Все так, Козинский?

– Так точно, товарищ майор. Служу Демиругии!

– Молодец. Образец для солдата. Гордость нашей армии. Таких, как ты, мы и стараемся выращивать здесь, – майор встал и начал медленно ходить вокруг застывшего лейтенанта. – Идеальное личное дело. Нам его дали твои командиры. Они, знаешь ли, очень тобой довольны. Представляешь, что ты должен был получить в скором времени, Козинский?

– Никак нет, товарищ майор.

– Ну как же, догадываешься, наверное. Звание младшего сержанта. Листая ту папку на столе, я бы сам тебя даже наградил за столь большие успехи. Так отдаваться службе… Похвально, – майор остановился у стола и посмотрел на Сурная в упор, – не устаешь, может, отдыхаешь как?

– Никак нет, товарищ майор, – у Сурная появилось очень нехорошее предчувствие.

– Ты ведь знаешь Устав, лейтенант. Там четко написано, что обман и ложь своему командиру приравниваются к измене Родине. А знаешь, как я узнал о твоем маленьком секрете? О твоих поездках в незаконный бордель каждый месяц? У меня есть еще одна папка. Тоже твое личное дело, и вот там не все так хорошо, – майор хлопнул толстую папку на стол, из которой торчали многочисленные фотографии.

– Погляди, – с этими словами он вытащил стопку фотографий и начал показывать их Сурнаю по одной. Вот он переодевается из военной формы в обычную одежду, вот сцепился с кем-то в проходе, а вот лежит с ингалятором силара в кабинке Затейника.

– Тебя сдали, Козинский. Все.

Внутри Сурная все оборвалось. Колени мелко задрожали, пальцы неконтролируемо затряслись. Они все узнали. Это измена. Трибунал и смертная казнь через расстрел. Конец всему, годы такой упорной службы обратились в прах из-за такой естественной слабости. Молодой лейтенант стоял прямо, а внутри уже готовился к смерти. Никто это не афишировал, но слухи о казнях доходили. Расстрел был самым гуманным способом из всех услышанных. Впервые в жизни Сурнаю стало по-настоящему страшно. Он подвел свою Родину, и за это его ждала справедливая кара.

– Включите свет, – скомандовал майор солдатам за спиной лейтенанта. На потолке зажглись лампы, и Сурнай увидел, как в углу сидит с блокнотом человек в черном камуфляже. У него была массивная фигура, морщинистое, но волевое и, словно грубо вырубленное из камня, лицо. Оно сразу всплыло в памяти Сурная, хоть он и видел его лишь мельком. Это был тот самый человек, который вышел от Затейника в тот вечер.

– За государственную измену Родине я могу отдать вас под трибунал, Козинский, – продолжал майор, – там вам вынесут смертный приговор. На этом ваша мелочная и подлая жизнь бы окончилась. Но у этого человека есть к вам предложение, – на этих словах сидящий до этого молча человек со звездами полковника на нестандартной форме поднялся.

– Значит так, лейтенант. Ситуация у тебя безвыходная, прямо скажем. Такое у нас не прощается и с рук просто так не сходит. Однако у тебя есть шанс аннулировать свое второе досье и послужить на благо Отечества. В случае полного успеха ты будешь представлен к наградам, и тебе будет обеспечено продвижение по службе. Звания ты тоже не потеряешь. У тебя будет непростая задача, но это твой единственный билет в жизнь.

– Товарищ полковник, – твердо заявил лейтенант Сурнай, – я согласен.

– О подробностях твоей задачи тебя уведомят позже, – полковник кивнул солдатам, и они вышли вместе с лейтенантом из кабинета.

К сожалению, идеальная система не может состоять из неидеальных людей. Так правильно, но и так зря сказали когда-то.

Сурная Козинского привели в большое помещение кинозала. Ряды стульев пустовали в этот поздний час, а проектор светил белым светом на стену, не транслируя фильмы. Повернув тяжелый рубильник электроэнергии, один из сопровождавших его солдат сказал: