Геннадий Бурлаков - Отряд. Трилогия «Материализация легенды». Том 2

Стена скал в какой-то момент расступилась на короткое время, и снова сомкнулась… СТОП! Назад… Что это?

Я вернулся назад к тому месту, где почти вертикальные стены скал дали проход куда-то. Я подплыл ближе. Точно! Между скал появился проход, и чем ближе я подплывал к нему, тем шире и шире он становился. Я приблизился и поплыл в проходе между скал. Да! Место достаточно, чтобы пройти крупному судну. Если сверху поставить или выдвинуть балки, то его можно было бы здесь и разгрузить. Но следов каких-либо строений и механизмов видно не было.

Я, поддавшись интуиции, нырнул с поверхности в глубину. Фарватер был глубокий и… Стоп! Что это? Впереди маячили несколько неприметных сетей. Если на поверхности воды ничего не было видно, то в глубине пролива были возведены противолодочные препятствия в большом количестве. Я и не удивлюсь, если помимо нескольких рядов металлических сетей здесь есть и взрывные устройства, и устройства дистанционного поражения: мины направленного действия, торпедные аппараты, еще какие-то сюрпризы. По коже пробежала «холодная волна» страха. А я не попаду в эти ловушки? Обследовать? – А зачем? У меня что же, есть субмарина или батискаф? Да не буду я красться через ячейки сетей, – тем более, что они «сотканы» из таких толстых арматур, что даже трудно поверить, что такие существуют. И ведь не только заварены, но еще и перекручены и связаны между собой, как настоящие рыбацкие сети!…

Я всплыл на поверхность, но, все равно, время от времени погружал лицо в воду и смотрел на преодолеваемые сверху заграждения. Сколько их было? – Не знаю, не считал. Я просто для себя зафиксировал, что они были.

Значит, остров обитаем или был обитаем раньше. И это неоспоримый факт. Зачем мне другие факты? Есть следы разумной деятельности. Есть следы возведения подводных защитных заграждений, – ну не от акул же сотканы такие сети из металла, в которых толщина «проволоки» по диаметру как мое бедро! Значит, здесь можно встретить людей или следы пребывания людей. Мне слабо верится, что это следы пребывания инопланетян! Вот стали бы инопланетяне строить такие сети? Они здесь что же, на века обосновались?

Прошло еще несколько десятков (а может и сотен) метров вглубь пролива, и скалы расступились. Нет, они не расступились полностью, а как бы стали расступаться, открывая новый вид на остров, – изнутри. А внутри открывалась, видимо, лагуна. Даже как актуарий, – как бы устье реки, расширяющееся к морю. А поскольку у меня за спиной осталось, собственно, море, – то это «устье» открывалось всё шире и шире в лагуну.

Глянул опять под воду, – последняя сеть осталась позади, и больше никакие преграды в глубине не были видны. Но мне и не надо было в глубину. Я и с поверхности в лучах утреннего солнца видел, как прекрасна природа на дне этой лагуны: кораллы, растения, разноцветные рыбы разных форм, морские звезды и пр. Мне удалось увидеть вдали, как в воде играли дельфины, – их не спутать ни с акулами, ни с другими обитателями вод. А разве кто-то когда-то описывал, как играют акулы между собой или с пловцами в море? Улыбнуло…

Расступившись, стены образовали высокий внутренний берег. Внутренние берега лагуны не были столь крутыми, как со стороны океана. Возможно потому, что их даже скалистая поверхность снаружи подтачивалась и уносилась ветром и волнами, а здесь, в лагуне, ветра и волн не было, относить подточенные частички почвы и скал было некуда и некому, – потому образовывались пологие спуски к воде. В некоторых местах были видны даже природные пляжи у кромки воды.

Берега были затянуты повсеместно густым лесом, – без прогалин и прорех. В воздухе стоял аромат, – ни с чем несравнимый аромат прибрежного дикого леса. Это только в городских парках нет никакого запаха: там аккуратно удаляют все листья и ветки, упавшие на землю, подстригают кусты, спиливают лишние и высохшие ветки, не допускают остатков помета и следов жизнедеятельности животных. Потому городской сад максимум, чем может пахнуть, так это сыростью и запахом цветов, если они там есть.

Лес на самом деле пахнет прелью, гниющими листьями и ветками, пометом птиц и экскрементами животных, запахом цветов и грибов, листьев разных деревьев. Падающие от возраста и времени стволы и ветки попадают и в воду около их основания, и просто на влажную землю, – и остаются там навсегда. В этой свалке и чаще хвороста прячутся птичьи гнезда, норы животных, все старые отмершие и молодые растущие стволы пронизаны ходами разных насекомых… Весь этот комплекс живых и умирающих растений оплетен разными вьющимися травами и лианами. Земля прикрыта многолетними и однолетними травами, которые пересевают сами себя из года в год. Здесь же копошатся кроты, муравьи, термиты, пчелы, кузнечики, сухопутные и водные лягушки, змеи, ящерицы. – Вот было бы здорово здесь погулять…

В воздухе стоял плотный гомон птиц. Вот сколько должно быть в популяции птиц, если они не кричат одновременно, но плотность их общего гомона на протяжении дня такой непрерывный и оглушающий? Возможно, в самом лесу и можно выделить отдельные голоса разных птиц, но над поверхностью воды, учитывая еще и эффект отражения и проведения звука около воды, выделить их было невозможно. Хотя самих птиц в основной массе видно не было. Иногда ближе к берегу было видно, как над поверхностью воды проносились отдельные птичьи тени, и опять исчезали в тени леса.

Я плыл всё дальше и дальше между далеких берегов лагуны. В какой-то момент они еще больше расступились. Где-то далеко в глубине (или в центре) лагуны был виден островок. Возможно, он и не маленький, но в сравнении с окружающими гористыми окаймляющими лагуну берегами, казался на таком расстоянии миниатюрным.

Я ускорил движение и приблизился к острову. Вот ведь каламбур: остров в глубине острова! И от открывшегося вида даже остановил движение…

На островке были видны какие-то строения и небольшая башня, – типа колокольня…

Джуна родилась в далеком горном селении в центральной Грузии. Отец был пастухом, почти весь год бродил по горам с овцами своих хозяев, приходил домой и пригонял овец уже со снегом, – и с таянием снега уходил опять в горы. Дома пил грузинские вина, делал новых детей со своей женой, вел долгие разговоры с соседями, пел красивые грузинские песни.

Так бы и длилась их жизнь, как бесконечно длинная и тихая равнинная река, но в горах не бывает равнинных рек, – потому «река» их жизни стала горной: бурной, громкой, грозной.

Джуна поехала в Грозный поступать в Чеченский государственный университет на юридический факультет. Но учеба была прервана. Началась «Первая чеченская кампания» – обиходное название боевых действий на территории Чечни и приграничных регионов Северного Кавказа между войсками России и непризнанной Чеченской Республикой Ичкерия с целью взятия под контроль территории Чечни, на которой была провозглашена Чеченская Республика Ичкерия. Официально конфликт определялся как «меры по поддержанию конституционного порядка», военные действия назывались «первой чеченской войной», реже «российско-чеченской» или «русско-кавказской войной»