Александр Кельдюшов - З.Л.О.

Но он все же когда-нибудь проникнет на ЧАЭС и узнает, что там скрывается. Или кто. Это случится тогда, когда он не особо будет спешить. А сегодня иные заботы. Радовало, что расстояние небольшое и он одолеет его за пять часов даже в полном боевом обмундировании. Напрягало, что приближается ночь и потребуется искать временное убежище. Даже он не мог передвигаться по ночам. Аномалии в ночные часы меняли свои качества и действовали с эффектом «наоборот». Их невозможно было обнаружить, пока не попадешь. Жарка не обдавала огнем. Ночью ты в ней замерзал, превращаясь в глыбу льда. Жалейка не обещала быстрой смерти от внутреннего удаления, когда в целости оставалась лишь неповрежденная кожа. В темноте также работала шиворот-навыворот. У человека как бритвой срезались ногти, кожа, сетчатка глаз, губы, уши, нос и все другое, что имело несчастье крепиться на теле. Создавалась иллюзия, что над окровавленным телом со снятой чулком кожей глумливо потрудился хирург-маньяк. И куда несчастному деваться в Зоне, живому, но слепому и вопящему от боли? Ясно, что на его крик слетается вся нечисть с округи. Но они не убивают его сразу, а медленно слизывают кровь, наслаждаясь дикими мучениями. Он видел это не раз и даже однажды помог обреченному выстрелом из снайперки в голову, чтобы не мучился. В Зоне порой сочувствие выражалось иными способами и средствами. Наименьшим злом. Например, таким, как быстрая смерть.

Вот как и он. Для Зоны он меньшее Зло, для людей – большее. Из сталкеров его никто не любил, как и из группировок, оккупировавших Зону. Подумаешь, убил сталкера и хотел загнать хабар Торговцу. Ничего не было в этом противоестественного или предосудительного. Обычное для Зоны дело. Многие так поступали. Вот только не повезло: оказалось, что не добил он Гнуса, и, пока лазил по сумке, тот успел по КП скинуть всем информацию, что Беспалый – крыса и убийца. Хотя виноват был сам в случившемся. Ведь какой подонок: не хотел делиться поровну. Да, согласен, он был новичком, как говорится, мясом, а Гнус – опытным сталкером. Подумаешь, высшая каста. Так и поступал бы по-царски, так нет – пожадничал. Сэкономил, называется. И на ком? На своем компаньоне. А сколько было обещаний, разговоров, слов, а как коснулось дележки… Дорогое все – мне, а тебе – по губе. Мелочовки хватит. А если называть вещи своими именами, просто кинул на хабар. И где справедливость? Или она уснула вместе с совестью? Где благодарность за то, что он, рискуя своей жизнью, прокладывал дорогу туда и обратно? Ведь не зря новичков называли «щупальцами смерти» или «саперами». А более извращенные из сталкеров – встречались и такие – называли вновь прибывших в Зону молодых людей «открывалками».

Да, согласен, «оптики», как величали себя опытные сталкеры, передавали молодым опыт, натаскивали, требуя взамен безоговорочного послушания. Но какая разница? Ведь из всей группы после похода в катакомбы вернулись живыми лишь они вдвоем. Двое из пятнадцати. Десять трупов, которые были жареным, пареным, раздавленным, разметавшимся мясом. От них не осталось ничего, даже имен. У них было мало шансов остаться в живых. И они их не использовали. А он выжил и выбрался из этого подземного Ада. Просто ему повезло, сказалось, наверное, что родился он здесь. В Чернобыле. И земля помнила его запах. А когда произошла катастрофа, его просто эвакуировали в приграничные поселения, к бабушке. Родители погибли в первые секунды, когда атомный реактор разлетелся на миллионы смертоносных частиц. Но память осталась. Радиация все же задела его, отложила свой след, словно провела ладонью по телу, изменяя что-то внутри.

Прошло двенадцать лет, и его, пятнадцатилетнего паренька, потянуло как магнитом назад, домой. Странное это было состояние, Зона словно разговаривала с ним, звала. И он не удержался и сбежал от спокойной жизни, ловко преодолев все блокпосты, скрывавшиеся за колючей проволокой. Он не знал, что его толкнуло на столь безумный поступок, когда он беспечной жизни предпочел смерть. Возможно, это была свобода выбора. Ведь правительство, как и государство, не предоставляло ему этой свободы выбора. Там все живут по закону – закону власти, против которого протестовало все его естество. На Зоне все было иначе. И понеслась жизнь под откос. После Гнуса он впопыхах расстрелял группу долговцев, чем нажил себе новых врагов. Потом настала очередь бандитов, куда его черт дернул примкнуть. Он убил главаря, Хлеба, за то, что тот решил его сдать долговцам за крупное вознаграждение. Но он узнал об этом. Даже не узнал, а почувствовал предательство и сыграл на опережение. Ликвидировал ночью охрану, орудуя ножом, проник в спальню к боссу и перерезал тому горло. После чего забрал все содержимое сейфа. И подался в бега. Мафия ему этого не простила и устроила настоящую охоту. Но пока ему везло. Странно как-то везло. Ведь Зона не любит предателей. Расправляется она с ними быстро и жестоко. С ним было все иначе, словно она получала удовольствие от наблюдения за его мышиной возней, постоянно подкидывая неприятные ситуации, из которых ему приходилось выворачиваться, прилагая весь опыт, выносливость и сообразительность. Пока ему удавалось выжить. А дальше… А дальше он не загадывал. В Зоне нельзя загадывать на будущее, иначе настоящее растопчет. Просто сотрет в порошок и развеет по ветру. Зона не любила меркантильных, а тем более – мечтателей.

Что-то легонько кольнуло в сердце, Беспалый машинально напрягся и сконцентрировался. Так предупреждало шестое чувство об опасности. В руке как по волшебству оказался пистолет с глушителем. Взгляд вправо – и он едва не налетел на притаившегося в кустах зомби. Тот, как ни странно, увлеченно смотрел в другую сторону и человека не замечал. Необычное поведение, если не сказать – абсурдное. Людей они чувствуют за версту, подумал Беспалый, разряжая в голову мертвяка целую обойму. Тихо защелкал механизм, выплевывая свинцовые пули, которые с режущим свистом вонзались в противный безволосый череп с отваливающимися коростами. Запахло порохом. Гад обернулся, но тут же получил пару пуль в глазницы.

Череп лопнул, как гнилая тыква, оттуда вылилась черножелтая жижа, и зомби затих. Но Беспалого нельзя было обмануть этой неподвижностью. Зомби притаился, ожидая от человека беспечности и самоуверенности. Он приготовился нанести удар, ему потребовалась бы ничтожная царапина, нанесенная ногтями, чтобы человек умер от заражения крови. Конечно, если у того не было аптечки.

– Вот же живучая тварь! – прошептал Беспалый, заходя к трупу со стороны головы, чем не доставил радости зомби. Он знал все их ухищрения, поэтому действовал решительно и осторожно. Он вытащил из ножен мачете и одним ударом отрубил мертвяку голову. Вот и все! И пинком послал голову в кусты, подальше от тела: на всякий случай – хотя особо не верил слухам о релаксации мертвецов. Но в Зоне всякое бывает. На сто случаев приходится один аномальный. Зона совершенствуется. Экспериментирует. Или забавляется, если она живая. А в том, что она живая, он не сомневался. Значит, она порой шутит, да так жестоко, что кровь в жилах стынет. Поэтому лучше перестраховаться, и дольше проживешь. Никто не будет в Зоне заботиться о твоей безопасности, кроме тебя самого. Вот тебе и вся теорема. Меньше думай головой, больше рассчитывай на рефлексы. Хотя и без головы иногда приходится туго. Голова – ногам не помеха. Это когда монстры прут толпой. Всех не перестрелять: патронов не хватит. Единственно верное решение – спасаться бегом. А безумие утверждает: справишься. Вот тогда и приходит на помощь логика. Ведь в Зоне и страх какой-то необычный. Вроде всего боишься. Но стоит оказаться в критической ситуации, и словно на тебя что-то находит. Становишься одержимым. И тут-то ты отрываешься за все свои страхи. Уже сопротивляться нечем, начинаешь воевать зубами. Кусаешься, царапаешься, дерешься руками и ногами. Глупо и безрассудно, но главное – неэффективно. Но в тебя словно вселяется бес, и ты уже остановиться не можешь. И, конечно, погибаешь. Геройски, но напрасно.