Медина Мирай - Зазеркалье Нашей Реальности

Александр защищался. Он хотел верить в это. Пытался позвать на помощь, но голос ему изменил. После стакана воды, предложенного няней, тело перестало слушаться, и он обмяк в объятиях своей насильницы. Дорогой любимой няни, как думал он тогда. Прижимаясь к ее плечу и моля о помощи, он не допускал ни единой мысли, что помощи не последует до самого конца. Его уложили в мягкую холодную постель. Перед глазами все плыло. От жара он плакал, но не мог смахнуть слезу.

«Все будет хорошо, – шептала няня. Прядь белоснежных волос сошла со лба принца легким взмахом ее нежной руки. – Боже, нимфае так прекрасны. Пусть и стерилизованное, но вы – самое настоящее чудо. Вы ни о чем не пожалеете, поверьте. Вы же любите меня, правда?»

Александр не понимал, что она несет. Почему не идет за помощью, почему лежит рядом, почему ее рука поглаживает его грудь, почему расстегивает на нем рубашку? Почему она предала его?

В конце она повернулась к нему спиной. Увидев ее затылок, ее беззаботный расслабленный вид после того, что она с ним сотворила, впервые в жизни Александр почувствовал, как его захлестывает дикий гнев. Гнев растворил яд в его крови, лишил рассудка, сжег теплые воспоминания, что удерживали его от справедливого суда. И не осталось ничего, кроме гнева. Это он нашел для Александра силы взять ту статуэтку. Это он заставил принца размахнуться и с глухим стуком опустить ее на голову няни первый раз, второй, третий. Она умерла от первого же удара, он об этом знал, но не смерть доставила ему тогда облегчение, а истязание. Ответное праведное насилие.

Лишь когда звуки глухих ударов сменились смачным хлюпаньем, Александр остановил руку. Гнев, что был черной пеленой, сошел с его глаз, и принц не смог узнать в кровавом месиве голову некогда любимой няни. Волосы, смешанные с мозговым веществом и кусочками черепа.

Александр спрыгнул с кровати, но не нашел сил, чтобы устоять на ногах. Ползком, с дрожащими коленями и трясущимися руками, он добрался до прикроватной тумбочки и стащил с нее наручные часы. Над циферблатом в воздухе возник голубой экран.

Из воспоминаний его вернул стук в дверь. Александр был благодарен неожиданному гостю.

– Это я, мой принц.

– Заходи.

Он стоял в одной расстегнутой рубашке с пышными короткими рукавами, только что застегнув черные кожаные набедренные подтяжки и сцепив их крохотными прищепками с подолом сорочки. Каспар застыл в дверях. С невероятным усилием он сделал вид, что равнодушен к представшему перед ним полуобнаженному хозяину. С годами это становилось все труднее.

– Самолет через двадцать минут.

Александр принялся поспешно застегивать рубашку, чтобы поскорее скрыть следы давних истязаний и продолговатый шрам от операции.

– Я почти готов. – После черных штанов с высокой талией Александру осталось добавить к своему наряду галстук и черное пальто.

– Что-то случилось? – Каспар закрыл за собой дверь. – Вы бледны. Плохо спали?

– Кошмары мучили, – слабо улыбнулся Александр. – Я видел… Впрочем, неважно.

Каспар стянул черный галстук со спинки бархатного кресла.

– Вам помочь?

– Да, пожалуйста. – Принц встал перед ним и поднял воротник рубашки.

Он пах кокосовым маслом, теплым и сладким. Каспар ни с чем бы его не спутал. Из-за подавленного вида принца он чувствовал себя неспокойно. Его сильные жилистые руки принялись сплетать узел галстука.

– Все будет хорошо.

Дрожь прошла по всему телу Александра.

– То же сказала няня перед тем, как… предать мое доверие. Самым низким способом.

Каспар закончил с галстуком, но не спешил убирать руки с узких плеч принца. Покорный взгляд скользнул куда-то к ногам.

– Прошу, простите меня.

– Ты ни в чем не виноват, – Александр качнул головой, – ты помог мне тогда. Не знаю, что бы стало со мной, если бы не ты.

– Нет, я виноват. Я не доглядел. Снова. Я бесконечно перед вами виноват.

Каспар отвернулся, затряс головой и нахмурил брови, не в силах скрыть сожаление.

– Ты доверял ей так же, как и я, – заговорил принц. – Она предала и твое доверие. Это стало мне уроком. Не все, кого ты знаешь долго, твои верные друзья.

Каспар качнулся назад. Не говорил ли принц о нем?

– Как ты относишься к нимфае? – спросил Александр тихо. – Только честно. Для тебя они…

– Я отношусь спокойно, – как можно увереннее ответил Шульц. – Тем более что и вы сами…

Отчего-то он не мог произнести это вслух – нимфае. От Александра не укрылась легкая растерянность его телохранителя, и он заговорил, поникнув:

– Порой я противен сам себе, но потом задумываюсь о том, что стерилизация могла быть ошибкой. Что, если это была моя нормальность, как и нормальность тысяч других? Но разве может быть нормальностью то, что способно убить? И потом, моя кровь… Лишние внутренние органы удалили, а кровь осталась прежней. Да, я прошел курс гормональной терапии, но это ничего не дало. Я все еще нимфае и не знаю, мерзко мне от этого или нет.

– Даже если бы вас не стерилизовали, от этого вы бы не стали хуже.

– Если бы не стерилизация, мы бы, возможно, никогда не встретились, ведь… – Александр взглянул на Каспара украдкой, смущаясь и надеясь, что тот закончит его мысль.

– Да, вероятно, все так. – Каспар улыбнулся уголками рта.

Мужчины и женщины на подсознательном уровне испытывали особую слабость к нестерилизованным нимфае и, бывало, прибегали к насилию, лишь бы утолить потребность в близости с ними. Каждого мальчика еще в детстве проверяли на наличие лишних органов, и если выявленным нимфае не удаляли их и не заставляли пройти специальный курс препаратов, те рисковали войти в десять процентов, переживших насилие. Однако даже предотвращение всех рисков не спасло Александра от няни.

– Спасибо, что ты рядом. Что был рядом и тогда.

– Вы не должны меня благодарить. – Но Каспар пылал от приятного жара всякий раз, когда слышал слова благодарности, слетавшие с губ принца.

– Не должен. Но я хочу.

Каспар смотрел ему в глаза долго. Гораздо дольше, чем обычно себе позволял.

– Уже пора. – Александр накинул пальто и поправил воротник. – Как девочки?

– Прекрасно. Они с Шарлоттой. Спасибо, что отпустили.

В ответ тот кивнул и продолжил тише:

– Наверное, они скучают по ней.

– Вы не представляете, как. Спрашивают, когда она придет. А я никак не наберусь смелости сказать, что никогда.

Александр похлопал его по плечу.

– Поэтому ты не можешь жениться на другой?

В глазах Каспара вспыхнула тревога.

– Есть и другая причина, мой принц. Более веская.

В британской семье есть обычай брать траурную одежду даже в самую короткую поездку. Неизвестно, когда она может понадобиться. Так, Елизавета II вернулась из поездки в Африку из-за смерти отца, короля Георга VI, и не могла покинуть самолет, пока ей не привезли траурный наряд. И хотя британская монархия претерпела изменения после Третьей мировой войны, даже прислуга оставалась верна этому обычаю.