Юрий Скрипченко - Химиосити

– Хи, а здесь есть туалет? – сдавленным голосом спросил К.

Получив разъяснения, он слез на пол и осторожной походкой человека, который боится что-то расплескать, скрылся в лесу здоровильских ног.

Поток здоровил у лотков поредел – большинство получило желаемое и теперь разбрелось по ярусу. Дегустировать. Наслаждаться. Витать в облаках. Лица сделались довольными, безмятежными. Почти человеческими.

Живая многоножка с Лентаем в основании, качаясь, расхаживала от лотка к лотку. Неприятный тип в чёрных очках пробовал вещества без очереди – по крохотной капельке, только смочить кончик языка – и что-то одобрительно бурчал.

Наконец, пробормотал:

– Хорошая дрянь. Клиенты оценят. Ладно, хватит терять время.

И троица, покачиваясь, покинула фабрику.

Через десять минут вернулся К. Под жилеткой у него что-то бугрилось. Он достаточно быстро отыскал Хи, которая мечтательно уставилась на перегонный куб с надписью «Химиосити-130». Наверное, что-то ещё продегустировала.

Он привлёк её внимание и потребовал отвести в уединённое место. Удивленная девушка посадила путешественника на плечи, и они переместились в пустующую комнату отдыха для персонала, о чём при входе сообщила дверная табличка.

– Что случилось? – спросила она, ставя К. на кресло.

– Представляешь, здесь даже в сортире дискриминация, – К. пытался расстегнуть бугрившуюся жилетку, – Три кабинки для здоровил и только одна для нормальных. А ведь большинство сотрудников из наших.

Наконец, он расстегнул жилетку и вытащил новёхонький сакс.

– Что это? Откуда?

– Короче, закончил я свои дела, вылезаю из кабинки, взбираюсь по лесенке к раковине, чтобы помыть руки. Смотрю – вот это лежит. Какой-то здоровила снял, представляешь? Наверное, чтобы не запачкать. Или не намочить. Я открыл, – он отщелкнул фиксаторы и распахнул устройство, – а там все десять ампул под завязку! И тормозина до пробки.

– Зачем ты это… взял?

– Снимай свою рухлядь. Не пристало без пяти минут почётному гражданину носить такую дрянь. Давай, надевай побыстрее. Сюда в любой момент могут зайти.

Хи в растерянности взяла чужой сакс. Тщательно отполированный металл змеился изящными узорами. Все циферблаты на максимуме: сожаление, радость, решительность, обида, умиление, страх, нежность, гнев, зависть.Десятый манометр был подписан литерой Х.

– Надевай, кому говорят. Это подарок.

– Но ведь тот человек…

– Посмотри на сакс. Его бывший хозяин себе полфабрики купит, если понадобится.

– Но это же воровство!

– Не воровство, а справедливое перераспределение ресурсов. Прекрати испытывать моё терпение. Надевай.

– Здесь монограмма. Это именная вещь. Если меня с ней увидят…

– Именно для этого тебе и нужен длинный рукав, дура, – уже совершенно вышел из себя К.

Хи, наконец, сдалась. Она сняла собственный сакс, который К. тут же закинул под кресло. Потом застегнула на руке новый, не обратив внимания, что её спутник, отклячив зад, возится на корточках под креслом. Ещё раз осмотрела шикарную вещь – К. мог бы поклясться, что лицо девушки тронула то ли тень благодарности, то ли отзвук радости от приобретения. Потом подключила главную жилу к разъёму инъектора, который опоясывал локтевой сгиб. Наконец, спустила рукав.

– А теперь давай обратно. Нельзя, чтобы кто-нибудь что-то заподозрил.

И они вернулись на галерею.

– Самое время для сюрприза от «Фабрики грёз», вы не находите, друзья? – завопил директор и махнул рукой.

Погас центральный свет. Зато зажглись софиты по бокам помещения. Труба с дырочками, пересекавшая ангар сверху, вдруг засвистела, забулькала, и в воздух хлынули блестящие разноцветные струи. Они соединялись в неповторимые букеты, переплетались, смешивались, искрили. Они образовывали волшебных птиц, гроздья цветов, калейдоскопические узоры. Изящные звери, сотканные из струй, расхаживали по воздуху.

– Какая красота! – вздохнула Хи, безошибочно тронувшая нужный рычажок под тканью рукава.

Вздох удивления прокатился и по толпе остальных здоровил.

Волшебное шоу продолжалось всего минуту.

А потом прогремел взрыв.

Сначала набухла огненная вспышка. Чаны треснули, из перегонных ёмкостей прыснули чувства . Трубы завязало узлом. Декоративных рабочих разметало.

Потом грянула взрывная волна. Она выбила дух из здоровил на втором ярусе и побросала их куда попало – одни с воплями улетели с платформы, другие с чавканьем приложились о препятствия и лопнули кровью. Третьи слепились в многорукий человеческий ком. Четвёртые укатились неведомо куда визжащим перекатиполем.

Включилось аварийное освещение, и красные тени побежали по стенам и предметам.

Хи и её спутника приложило к клёпаной металлической стене снаружи зала управления. Наверху брызнули стёкла единственного длинного окна.

К. на секунду выключился, а когда пришёл в себя, почувствовал острую боль в боку.

Стоная, он расстегнул жилетку. Из бока торчал металлический штырь длиной с локоть. В глазах потемнело, но К. усилием воли заставил дурноту отступить. На рану смотреть не стал, побоялся, что поддастся панике. Сжав зубы, он схватился за железку и с чавканьем выдрал из себя. Выстрелило такой болью, что он тихонько взвыл. Сведённые зубы чудом не раскрошились. Наклонившись, он посмотрел на рану. К счастью, железка воткнулась в бок с самого края, а значит, требуха не должна была пострадать.

Путешественник понял, что лежит на чём-то мягком. Он обернулся и понял, что приземлился на живот Хохотушке Хи. Она лежала на боку, на локте, привалившись к железной стене. Глаза были закрыты. Из шеи и плеча хлестала кровь. Выглядело всё это очень плохо.

К. вскочил. Перед глазами заплясали звёзды. Он хлестнул девушку по щеке. Голова качнулась – это был единственный результат.

– Хи, очнись.

Он обернулся. Разноцветные струи из автоклавов поливали их ярус. В воздухе стоял туман грязного цвета, который бывает, если смешать сразу несколько оттенков. Многие здоровилы шевелились. К. был уверен, что они надышатся адской смесью и от этого понимания почему-то стало страшно. Точно злое предчувствие кольнуло.

Он ещё раз хлестнул по бледному лицу. Кроме красного отпечатка на щеке ничего не изменилось. К. попытался зажать девушке раны, но только изляпался в крови. Что же делать? Начало накатывать отчаянье.

«Думай – наверняка решение есть». К. продолжал прижимать ладони к ранам девушки, но они так и норовили соскользнуть.

Здоровилы в грязном тумане, метрах в двадцати от К., прекратили шевелиться. Они начали дёргаться. Хохотать, плакать, махать руками и ногами. Вот один подполз к ограждению, что-то заорал, хлопнул себя по ушам и, перевалившись через ограждение, полетел вниз. При этом он заливисто смеялся.