София Осман - История Мишеля Боннара. Куранго

– Милена приболела и отпросилась на лечение к своей сестре. Это случилось сегодня утром. Мы с Густавом не могли ей препятствовать. Она и правда выглядела нездоровой.

Антуан вспыхнул. Было видно, как он сжал кулаки.

– Завтра я навещу ее! Нам срочно нужна помощница по хозяйству. Густав тоже весьма стар, он не выполняет и половины своих обязанностей. – Хозяин выглядел неважно, на лбу выступила испарина.

– Месье, я давно заметил нечто странное, – сказал я и выдержал паузу, внимательно глядя в глаза доктору.

Он дёрнулся:

– Что же это, позволь спросить?

«Он нервничает, это очевидно», – кричал мой внутренний голос.

– Нечто странное со здоровьем Милены, я имел в виду. И ещё неделю назад нашел девушку. Она нам очень нравится. Мне кажется, она здоровее, чем все остальные, которых я приводил за последний год. – Я не сводил взгляда с Брута.

Антуан пришел в восторг от этой новости, похвалил меня и потребовал срочно привести к нему девочку. Я приблизился:

– Нет, месье, малышка уже спит. Она весь день провела на кухне. Последнее время Милена так плохо исполняла свои обязанности, что в доме обнаружились большие залежи нестираного. В подвале крысы. Патрис понадобится время, чтобы привести дом в порядок.

Антуан молчал.

– Кроме того, месье, если и она вдруг захворает, боюсь, мы все умрем с голоду. Ее следует поберечь, – спокойно продолжил я, – вы же не против?

– Тогда ей нужно найти помощницу! Причем срочно. И всё же я обязательно должен взглянуть на Патрис завтра прямо с утра.

Многое встало на свои места в тот вечер. Я впервые что то понял. Теперь мне предстояло выяснить, пожалуй, самое главное и пока сокрытое от меня: что за механизм, который позволяет полностью опустошить человека, забрав себе все его жизненные силы, создал этот безумец? И участвует ли в этом процессе кольцо на моей руке?

Я смотрел на свое отражение в маленькое ручное зеркало и силился увидеть что то, что могло бы напоминать признаки старения. Но пока ничего подобного не происходило. Вероятно, это начинает работать не сразу, а может, и вовсе не действует на мужчин.

Наутро Антуан не спустился к завтраку. Около трех часов пополудни я постучал в его спальню. Ответа не последовало. Я толкнул дверь.

У хозяина была лихорадка. Он бредил. Когда я приблизился, Антуан резко открыл глаза, схватил меня за руку и хриплым голосом сказал:

– Срочно, беги сейчас же.

– Куда, месье? Что с вами? Вызвать врача?

– Приведи мне девушку. Вот это наденешь ей на мизинец, – трясущимися руками он вытащил из под подушки коробочку и отдал мне.

– Хорошо. – Я выбежал из спальни.

В коробке лежало кольцо. В несколько раз больше того, что было на моем мизинце. Надпись на внутренней части гласила: «Да станет твоё моим. Навсегда», но в отличие от Милениного колечка арабских восьмёрок было целых три.

Теперь почти всё стало ясно.

Я бежал в центр Парижа. Не помню, когда остановился. В памяти возник образ перстня, без которого на протяжении восьми лет, проведенных в этом доме, я ни разу не видел своего хозяина. Моё сознание билось в преддверии отгадки. Кольца связаны. Владельцу перстня эта дьявольская связь приносит долголетие, молодость, силу и энергию, а у того, кто носит второе кольцо – я поднял свою правую руку, – отнимает.

Но я ничего не ощущал. Антуан бился в лихорадке, а я был бодр, весел и, главное, чувствовал недоступную мне ранее ясность ума. Я точно знал, что вчера такого не было.

Я бежал дальше, достиг угла набережной и улицы Харлей, обогнул здание и вышел на площадь. Тут всегда толпился народ: торговцы, господа и воришки, конечно же. Я блуждал около часа, пока не приметил кучку подростков, среди которых было две девочки. Я подозвал самую юную из них. Её голубые глаза и белые кудряшки заставили мое сердце сжаться. А вот ее подруга как раз мне подходила: косоглазая рослая девочка, явно старше белокурого ангелочка, осипшим голосом декламировала грубости на всех доступных ей языках.

– Детка, спроси свою подружку, хочет ли она заработать немного денег вам на конфетки?

– Месье, я хочу заработать на конфетки. Чем я хуже Эльзы? – Ангелочек нахмурилась.

– Детка, ты слишком хороша для этой работы, – честно ответил я.

– Нет, месье, либо мы с Эльзой вместе выполняем задание, и расплачиваетесь вы с нами обеими, либо идите своей дорогой.

Малышка оказалась с характером и этим еще больше мне понравилась.

– Как тебя зовут, детка?

– Ева. – Её прекрасное имя было ей под стать.

Я взял маленькую ручку в свою, мы отозвали рослую Эльзу в сторону и вместе направились к особняку.

По пути я рассказал девочкам байку про больного старого дядюшку, который недавно потерял единственную дочку и теперь пребывает в тоске и болезни, а Эльза на нее очень похожа: та же стать и харизма. Дядюшке будет приятно видеть ее рядом, а так как большую часть времени он находится в забытье, то, скорее всего, не обнаружит подмену. К большой удаче нас всех, даже имя менять не нужно – покойную дочку тоже звали Эльзой. Девочкам предлагалось неделю две пожить у нас. Этого времени дядюшке хватит: он либо придет в себя, либо упокоится с миром, но что то обязательно решится.

Статная Эльза, услышав о своем сходстве с господской девушкой, вошла в новую роль ещё до прибытия в дом. Перед входом в особняк я открыл коробочку и протянул ей кольцо:

– Надень. Это кольцо – подарок ее отца. Оно должно быть на тебе.

Эльза схватила драгоценность. Колечко налезло ей только на мизинец.

– А мне что делать? Кем дядюшке буду я? – спросил ангелочек.

– Ты будешь тихо сидеть на кухне. Там есть девочка Патрис. Будешь ей помогать. Ступай и знакомься. – Я указал Еве путь на кухню.

Мы с Эльзой отправились к Антуану. Он был совсем плох. Бледное худое лицо искажала гримаса страдания. Кисти рук скрючил старческий паралич. Всё тело обезображивала конвульсия. Он стонал и был жалок.

– Брут, – позвал я, – это Эльза. Она поможет тебе.

Девочка с отвращением смотрела на изгибающегося старика, боясь подойти.

– Сядь тут, – приказал я и поставил стул перед кроватью.

Впоследствии, вспоминая тот момент, я не мог объяснить, зачем делал это. Почему я просто не сбежал? Антуану, судя по всему, оставалось недолго. Однако внутри меня билась неразгаданная тайна, которую я мог постигнуть только при условии, что доктор останется жив.

Я схватил руку Эльзы и положил ее на умирающего Брута. Он затих. Эльза отвернулась. Ей было противно. Она не желала в этом участвовать и несколько раз пыталась убрать руку. Но я не позволял. Так мы и сидели. Я держал Эльзу, она держала руку, Антуан спал.

Спустя час девушка потеряла сознание. Брут, напротив, его обрел. Он открыл глаза, ясно взглянул на мир и сел в кровати: