Татьяна Тронина - Эта чудесная жизнь

Волны последовавших за тем эпидемий только подлили масла в огонь, обострили ситуацию, и без того накаленную.

Это было время, когда рушились связи между людьми, когда они запирались внутри своих жилищ, и отказывались от мира, от прежних, привычных ценностей. Люди нигде и ни с кем не находили счастья, именно в тот момент и началась основная убыль населения (плюс еще смертность от эпидемий надо учитывать). То есть, очередной парадокс того времени – до какого-то момента население росло, несмотря ни на что, и казалось даже, что Земле грозит демографическая катастрофа. Но этот эффект был вызван увеличившейся продолжительностью жизнью. Население-то росло, а рождаемость падала. С какого-то момента старшее поколение начало уходить из жизни, и вот тогда стало понятно, что планете грозит не перенаселение, а вымирание.

Депрессиями, кстати, тоже страдали почти все, поскольку это заболевание, с одной стороны, зависело от информационной нагрузки, а с другой стороны, было связано с малой физической активностью. Оно и понятно: люди сидели дома, обсуждали каждый чих в новостях, со стула не вставали…

Даже тогда, когда ситуация с вирусными заболеваниями немного пришла в норму, и появились вакцины, часть населения по привычке оставались сидеть дома, и страдала, обмениваясь жалобами, обсуждая каждое новое происшествие…

Истина прервала этот поток страданий. С ее приходом вступило в силу «правило семи человек». Это когда спорящих не должно собираться вместе больше семи, что в вирте, что в реале.

Почему именно семи? Да потому что после этой цифры начиналось то самое эмоциональное заражение, которое потом трудно остановить.

«Правило семи» действовало до сих пор.

Если собиралось больше семи человек, то тогда общий разговор сразу же начинал прослушиваться Истиной, и, если вспыхивал спор, давалось предупреждение – Око у всех показывало восклицательный знак. Типа, прекратите. Расходитесь. Если собравшиеся не успокаивались, и продолжали спорить, то им рекомендовали пройти к Медикалу на укол.

Алекс, например, ужасно злился, что спорить про Хистори нельзя… Вернее, можно, но только в узком кругу. Он, верно, мечтал о размахе, о вселенском скандале.

Помню, как-то Алекс и Лена сцепились языками в Столовой, на тему, какой должна быть «правильная» Хистори, потом к ним подошли Лара с Дэном (у них имелось свое мнение по этому вопросу), затем подключилась еще одна пара, из соседнего дома. Потом еще кто-то подошел, со своим веским мнением. За количеством спорящих что-то никто не проследил…

Мы с Ниной, до того просто слушавшие этот спор, подошли ближе, и тоже втянулись в него (даже я что-то, помню, ляпнула; я, которая по возрасту понятия не имела о Хистори!), и – все. Истина немедленно напомнила нам, что надо разойтись. Спорщики посмотрели на свои ладони, где горели восклицательные знаки, и разошлись, а что еще оставалось делать…

«Правило семи» не действовало только в Клубах (о них позже), но это потому, что в Клубах собирались единомышленники, и они не спорили, а общались . Тут Истина давала послабление, хотя в Клубах Истина прослушивала все разговоры.

…Короче, мои папа с мамой не сделали Хистори. Не успели. А так, наверное, было бы здорово смотреть сейчас эту Хистори мне, их дочери. Я бы, наверное, больше бы понимала своих родителей, и мне как-то легче было бы, что ли. Вот вроде как они зафиксировали все самое важное о себе, специально для меня. Это был бы их привет из прошлого – мне; их любовь, пойманная и спрятанная в волшебную коробочку. Открой – и увидишь, и прикоснешься, и станет теплей.

А так… Конечно, в Мемори хранилась куча всяких записей о прошлом, полно видео с папой и мамой, вся их жизнь целиком и полностью там, в анналах вечности, но это же надо погрузиться во все это, разобраться, отсортировать. И главное, уже не поймешь, что мама с папой считали важным, а что нет.

…Короче, больше всего из просмотренного сейчас в Камере, мне понравилась Хистори одной женщины.

Дело в том, что каждый представляет свою жизнь в виде какой-либо метафоры. Тут кто во что горазд, как чувствуешь, так и делай. И вот эта женщина вообразила свою жизнь в виде горной реки. Героиня (и я, иногда, словно внутри нее оказывалась, на ее месте, поскольку изображение велось то со стороны, то ее глазами), двигалась против течения этой реки – мелкой, холодной, судя по всему, и довольно неприятной. Так вот, женщина все шла и шла вверх, по камням. Преодолевая напор воды. Там и ветер с ног ее сбивал, и всякие образы по берегам возникали перед ней (люди, события), женщина (и я вместе с ней) то останавливалась, то делала шаг назад, то опять двигалась вперед и вверх, а под конец ей стало совсем трудно…

И, наконец, финал этой Хистори. Женщина (и как будто я с ней) оказывалась на вершине горы, все-таки добиралась до истока реки. И обнаруживала, что вокруг панорама удивительной красоты: другие горы, низины, а там дома, они сверкают окнами, на горизонте же – молнии играют. Словом, все вокруг блестит, мерцает и переливается, и света все больше, и фигура женщины в нем словно растворяется, и сама превращается в свет, в искорку на боку капли воды – росинки, а росинка это висит на кончике травы, и вокруг смутными силуэтами какие – то тени, люди…

Женщина показала, что она часть этого прекрасного мира. Как и я, впрочем. И все это под лирическую музыку, текста за кадром вообще не прозвучало.

Ролик этот на данный момент являлся самым рейтинговым вообще, и наиболее подходящим – именно для меня.

Впечатление он на меня произвел сильное, единственный из прочих роликов, пожалуй. Я отчетливо поняла, что чувствовала та женщина, о чем она думала, что именно хотела сказать…

Я ознакомилась с еще весьма неплохими Хистори, то в виде полета, то подводного плавания, то передо мной расцветали дивные сады… Движение сменялось статикой. И я, вместе с создателями этих Хистори, тоже летала, плыла, замирала среди цветов… Красиво.

Я так увлеклась, что забыла об обеде. У меня защекотало ладонь – это пришло напоминание, наверное, но я не стала отвлекаться, и тогда Истина взялась за дело основательно, внизу передо мной, сбоку, вдруг всплыла картинка со зданием Столовой. Тут уже никуда не деться.

Я прикоснулась к Оку, и волшебные виды передо мной тотчас же исчезли. Я вновь оказалась в темном мешке Камеры. Система подвесов тоже замерла, я перестала крутиться вокруг своей оси. Топчась по мягкому полу, я стянула с себя костюм, выбралась наружу.

В спальне теперь все было озарено золотистыми сполохами, идущими от стен. Уютное такое освещение, успокаивающее.

Но опять же, почему именно это освещение, а не другое какое-то? Я раньше как-то особо не обращала внимания на подобные, ставшие давно привычными, мелочи, а с сегодняшнего утра вдруг задумалась.