Песах Амнуэль - Гадание на кофейной гуще

— И для того, чтобы сделать видимыми мировые линии, понадобился кофе?

— недоверчиво сказал я.

— Не сам кофе, а добавки. Плюс особый вид пластмассы, из которого сделаны чашки. Плюс усилитель, который, как ты сам догадался, стоял у Шульмана в шкафу…

— И непременно нужно, чтобы чашку переворачивал тот, чью судьбу нужно предсказать, — сказал я.

— Разумеется, ведь это твоя мировая линия должна проявиться на дне чашечки!

— Но ведь кляксы на дне еще ровно ни о чем не говорят! — воскликнул я. — Это как древнеегипетские тексты, их еще нужно расшифровать!

— А чем, по-твоему, Шульман занимался полжизни? Принцип он открыл давно, и первые опыты проделал, будучи еще доцентом в Екатеринбурге. А потом… ну, не борец он, ты же видел. Какие-то местные рэкетиры его вычислили быстрее, чем коллеги-физики. И он вынужден был предсказывать успех или провал ограблений.

— Ты хочешь сказать, что он сбежал в Израиль, спасаясь от российских преступников?

— Он-то? Чушь. Ты читал, как президент Малышев взялся в свое время за российскую преступность? Шефы Шульмана решили вывести его из-под удара и репатриировали в Израиль. А здесь к нему пришли. Мафия, как ты знаешь, международна, как ни банально это звучит.

— Тогда вот тебе другая банальность, — сказал я. — Научные открытия не должны делать люди, слабые духом. Иначе их используют вовсе не на благо человечества.

— Ах, — взмахнул руками Роман, — какие слова! Можно подумать, Сахаров был слаб духом. Или Оппенгеймер.

— Значит, — сказал я, не желая продолжать исторические аналогии, — бывшие гадатели на кофейной гуще, действительно, разбирались в мировых линиях?

— Нет, конечно. Без шульмановских добавок кофе почти не дает эффекта предсказания. Кое-что накопили, конечно, за сотни лет — сугубо эмпирически. Моя бабка, например… Я тебе не рассказывал?

И комиссар Роман Бутлер поведал мне историю о своей бабушке по материнской линии, предсказавшей на кофейной гуще, что внук ее будет большим человеком в Израиле. К теме русской мафии эта история отношения не имеет, и пересказывать ее я не стану.

— Кстати, почему мафия русская? — спросил я, когда весь кофе был выпит, а чашки вымыты — переворачивать их мы не собирались. — Почему русская, а не российская? Ты разве не понимаешь, что имидж русской алии от этого…

— Ах, оставь, — поморщился Роман. — Нет на иврите разницы между словами «русский» и «российский». Можно подумать, что ты этого не знаешь. Полагаю, что имидж зависит не от игры слов.

Возможно. И все-таки, я бы предпочел, чтобы в ивритских газетах дело Шульмана называлось как-то иначе. За евреев обидно, не за державу.