Татьяна Зубачева - Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная

– Всё трудно, когда не знаешь.

– И то, – согласилась Зина.

О том, что шауни – дикарский язык и на хрена такое дикарство – об этом она тоже уже много слышала и даже внутренне была согласна – Зина благоразумно промолчала: Мороз-то – индей, понятно, что жена со всем индейским согласная. И ещё ей хотелось расспросить Женю о её девере, что из мёртвых воскрес, но они уже пришли.

Поднимаясь по широким пологим ступеням главного входа, они обогнали черноволосого парня в военной форме без погон. Он шёл медленно, опираясь на резную палку. Дим уважительно оглянулся на позвякивание его медалей.

Отправив детей в класс, Женя и Зина разошлись. Зина пошла на свои курсы – ну, так удачно, что в то же время, что и у детей, не надо дважды ходить. А Женя побежала на почту. Там никто не помешает.

Работа шла весело. Очень легко Андрей занял ведущее место, покрикивая на Кольку и Эркина. Но, как и раньше, у него это получалось так весело и необидно, а сам он настолько явно знал своё дело, что работа спорилась и взрывы хохота не мешали стуку молотков и визгу пилы. Колобка Эсфирь забрала, чтоб не лез под руки, и солёные шутки Андрея заставляли Кольку приседать и корчиться от смеха.

– Ну, – Колька вытер слёзы и взял молоток. – Ну, ты даёшь, братишка.

– Я ещё и не то могу, – многообещающе сказал Андрей. – Давай, Эркин, не до вечера же колупаться, курочки же бездомные, петух обижается.

– Не смеши, – попросил Эркин, подавая ему сбитый щит. – Дыхалка же сбивается.

И когда Эсфирь пришла звать их обедать, доделать оставалось сущие пустяки.

– Пожрать – это всегда хорошо, – Андрей ударом молотка вогнал доску в паз и спрыгнул вниз. – Ну вот, после обеда покроем и пусть себе кудахчут.

– Когда с яйцом, то квохчут, – поправил его Колька, помогая собрать инструмент в ящик.

– Скажи, какие тонкости! – восхитился Андрей.

За работой так разогрелись, что остались в одних рубашках. Но рукавов Андрей по старой привычке не закатал и, умываясь, только манжеты расстегнул.

Сели за стол, и Эсфирь разложила по тарелкам винегрет и селёдку. Колька разлил по стопкам водку.

– Ну, за здоровье и за удачу.

– Чтоб всем всего и побольше, – тряхнул шевелюрой Андрей.

– И сразу, – добавил Эркин, чокаясь с Андреем и Колькой.

Стопка маленькая – на один глоток, и Эркин выпил спокойно.

После селёдки ели борщ, макароны с мясом и пили компот из сухофруктов. Андрей шумно и весело восторгался каждым блюдом. Колька сиял так, будто сам готовил. Но объяснилось это в конце обеда. Когда вставали из-за стола, Колька сказал:

– Ну, спасибо, Мама Фира, по-флотски накормила.

– Это как? – спросил, выходя во двор, Андрей.

– Ну, – стал объяснять Колька. – На флоте, ну, на кораблях такое. Борщ, макароны с мусором, ну, мясным фаршем, и компот. Вкуснота.

– Точно, – серьёзно кивнул Эркин. – Ты как, Андрей? Работать можешь? Или полежишь, отдохнёшь?

– Во! – восхитился Андрей. – Вот брат у меня. Другой такой язвы не найдёшь.

– Ну, до тебя мне далеко, – рассмеялся Эркин.

Колька с удовольствием заржал.

Работы и впрямь оставалось немного. И солнце стояло ещё высоко, когда Андрей с шиком заорал:

– Принимай работу, хозяйка!

А Колька залихватски свистнул. Колобок, как из-под земли выкатившийся им под ноги, попытался тоже свистнуть, но у него даже шипения не получилось. От обиды он чуть не заплакал, но тут его сгрёб в охапку Андрей и стал показывать столицу, подбрасывая в воздух. Колобок упоённо визжал. Ещё Андрею хотелось посмотреть, как у кур новоселье пройдёт, оценят ли они, что всё по науке сделано, по затрёпанной, многократно подклеенной книге «Птицеводство». Но Эсфирь позвала их пить чай.

– Обойдутся без тебя куры, – шлёпнул Андрея по спине Колька. – Им петух всё разобъяснит.

Снова умылись, отмыли уже основательно руки и… и Андрей опять всё перекрутил. Чтоб пить чай не на кухне, а в горнице. Долго ли стол перетащить? Да им, троим, тут и плюнуть некогда. Сразу сообразив, зачем он это затеял, Эркин досадливо прикусил губу. Какой же он в самом деле… чурбан бесчувственный. Ведь понимал, что все эти «я подремлю… идите ешьте…» – это всё, чтоб им не мешать, а Андрей и понял, и вон, придумал, чтоб и Семён с ними со всеми чаю попил.

И пили чай долго, с шутками и смехом, с хозяйственными разговорами. И Андрей вёл разговор так, чтоб всем было хорошо. А потом стол утащили обратно в кухню и сидели уже просто так. И опять Эркин играл на гитаре и пел. И один, и на два голоса с Андреем, и Кольке подыгрывал, когда тот пел свои флотские песни.

И ушли уже в темноте.

И всё наоборот. В Старом городе усталая тишина, а за путями праздничный шум субботнего вечера.

– А здоровско ты играешь.

– Знаешь, – счастливо улыбался Эркин, – я же пять, нет, шесть лет гитары не держал, думал, забыл всё, и руки не те. Сам удивился, что получается. И что раньше играл, помню, и новое подбираю.

Андрей кивнул.

– Да, если что знал или умел, то уж не забывается.

Эркин быстро искоса посмотрел на него и отвёл глаза. Андрей словно не заметил этого и продолжил:

– Знаешь, я о шмотье, ну, вот нисколечко не жалею и не жалел, а за инструмент психовал. И ножи жалко. И призовой, и расхожий. А твой? Цел?

Эркин вздохнул.

– Когда нас арестовывали, оружие отбирали. И… и я рукоятку отломал.

– Чего?! – изумился Андрей. – Как это?

– Ну, о колено.

– Силён ты, братик, – покачал головой Андрей. – Я ж на совесть делал. А дальше что?

– Ну, я здесь уже кольцо приклеил и на ремешке с собой носил. А… а когда отец твой приезжал, я ему отдал, – уже твёрдо закончил Эркин.

– Это Бурлакову, что ли? – хмыкнул Андрей.

– Он твой отец, Андрей. Неужели… ты совсем ничего не помнишь?

– Помню, не помню… Не в этом дело, Эркин. Он сам по себе, я сам по себе. Он – Бурлаков, а я – Мороз.

– Андрей…

– Нет, братик, ни я ему, ни он мне не нужны. И хватит об этом, ладно?

Эркин пожал плечами.

– Ладно, – не очень уверенно согласился он.

Андрей благодарно тряхнул головой, подтолкнул брата плечом.

– А хорошие они, – с весёлой убеждённостью сказал он.

– Кто?

– А Колька, Семён, Мама Фира, а полностью она как?

– Эсфирь, – вспомнил Эркин. – А отчество… А, вспомнил, Соломоновна.

– Ну и ладно. И Колобок, – Андрей рассмеялся, – хоть куда пацан. Слушай, я не совсем понял, ну, Колька с Семёном – братья, а она им…? – он сделал выжидающую паузу.

– Они все трое – братья. Колька, Семён и Колобок. Я только не знаю, но Семён, вроде, старший. У них отец один, а матери разные.

– А? Ну да, понял, – Андрей покачал головой. – Надо же. А у Семёна с Колькой матери, значит, погибли. Ну… ну, бывает.

Несколько раз Эркина окликали знакомые, здоровались. Краткие обычные разговоры. Замечая быстрые любопытные взгляды, брошенные на Андрея, Эркин представлял его, знакомились, обменивались рукопожатиями, парой фраз на житейские темы и прощание. После очередной такой встречи, отойдя шагов на пять, Эркин негромко рассмеялся.