Дарья Еремина - Живой проект. Том 2

– Зачитайте.

– Мм… так… вылет на полигон, вылет на полигон…выход на территорию. Тут комментарий хороший: рыла яму руками, жгла бумаги.

– Она была в себе? Может, выпила лишнего?

– У нее не было никаких исключений из правил станции. И ничего не сказано в комментарии.

Михаил представил Ольгу, роющую яму руками и нахмурился.

– Что еще?

– Выезд со станции в Певек. Адрес. Время пребывания. Комментарий о стычке в баре.

– Что за стычка?

– Не написано. В комментарии только упоминание о стычке, вернулась вместе с инструкторами по стрельбе и физподготовке без видимых повреждений.

– Ладно, уже не важно. Что-то еще?

– Вылет на полигон, вылет на полигон… тут периодически задержки возвращения с полигона, но без комментариев. Да-альше…

– Хорошо.

– Вылет на полигон, – продолжал бормотать голос, – выезд в Певек. Адрес. Это больница. Комментарий: аборт.

Возникла пауза. Миша наклонился вперед.

– Это написано в отчете, – тихо проговорил Григорий, поняв, что прочитал. – Михаил, я могу послать человека проверить информацию или отсмотрим все видеозаписи от и до…

Михаил молчал. Григорий не мог знать, что склонившийся, словно под неподъемной тяжестью мужчина медленно и пружинно покачивается, зато это видела Анна.

– Михаил? – позвал Григорий.

– В архив… – прошептал Михаил и отключился.

Анна не шевелилась и практически не дышала. Она не знала, что сообщили президенту, но никогда в жизни не слышала такого голоса. Прошла минута. Потом вторая. Михаил сидел, согнувшись и покачиваясь…

Анна поднялась, чтобы выйти, но Михаил прошептал:

– Не уходи…

Девушка замерла. Когда он задал вопрос, она не сразу поняла, что именно он спросил.

– Ты могла бы убить своего нерожденного ребенка?

– Я никогда не думала, что у меня могут быть дети.

Осторожно обойдя стол, она присела напротив Михаила на подоконник.

– У нее же все было, все есть. Она до конца жизни обеспечена. Она искренне любима. У нее нет никаких проблем: ни материальных, ни личных. Она никогда бы не осталась одна. Да ушла и хрен с тобой, но ребенка за что?!

Он не смотрел на девушку, кинув в пустоту вопрос, на который никто не мог ответить.

– Я такое чудовище? – Михаил поднял лицо, и Анна обхватила себя за плечи, отводя взгляд. – Может, она боялась родить от меня? Как нужно ненавидеть человека?! Как нужно ненавидеть себя?! Как нужно ненавидеть жизнь, чтобы пойти на это?!

Потянувшись к пачке сигарет на столе, Анна прикурила и протянула Михаилу.

– Я не понимаю, Анька… я же дал ей все, – он затянулся.

Ее пугали его сухие воспаленные глаза и побелевшие губы. Она понимала, что нужно что-то сказать. Любую глупость, лишь бы его вопросы не уходили в пустоту.

– Может… слишком много? Когда человек переедает, у него может случиться несварение…

Михаил горько усмехнулся и сквозь улыбку и полившиеся слезы, с его губ, вероятно не вполне осознанно, очень легко слетело признание:

– Я люблю тебя…

Прикрыв на мгновение глаза, он кивнул ей на дверь:

– Лучше иди теперь.

Анна направилась к двери, лишь на миг задержавшись, когда Михаил поймал ее ладонь и пожал пальцы. Быстро выйдя и спустившись, девушка не могла видеть, как он опустился на пол, и не могла слышать, как из его груди поползли рыдания. Скомандовав PR-щику все оставить и идти за ней, она покинула особняк президента Live Project Incorporated.

Через полчаса на стол Семена, бывшего прямым руководителем Анны, «прилетел» ее электронный отказ от работы на аукционе.

– Уволю, Ань… – предупредил Семен.

– Увольняй.

Было около полудня. Машины президента Live Project Inc. выехали с территории офиса в город для встречи с Ивановым, представляющим самого крупного акционера LPI после вдовы профессора Королева. Михаила не удивляло ни время, ни место встречи – желание Иванова показать кто здесь главный, промариновав Михаила в пробке, было слишком очевидно. Игнорируя возможность добраться до ресторана, где была назначена встреча, на вертолете, Михаил разбирал ночную корреспонденцию. Рядом сидела Юлия Владимировна и потирала озябшие ладошки. Михаил не чувствовал холода. Он вообще ничего не чувствовал.

– Вася, сделайте, пожалуйста, потеплее, – наклонилась юрист вперед к телохранителю. – Спасибо.

Через минут сорок пути Вася вскинулся:

– Липа, останови!

Машина аккуратно съезжала на обочину, Михаил оторвался от работы и ждал объяснений.

– Смотрите, Михаил Юрьевич!

Пришлось наклониться вперед, чтобы разглядеть рекламный щит, на который указывал телохранитель.

– И?

– Сейчас, подождите…

Михаил ждал. Юлия Владимировна тоже с интересом смотрела в окошко. Когда изображение на рекламном щите в очередной раз сменилось, все ожидавшие этого увидели афишу. Обычная афиша мирового турне одной из звезд шоу-бизнеса Фио Калоре. Звезда собиралась навестить москвичей на Рождество. Все бы ничего, но полуголая фигура непонятно какого пола звезды была закована в ошейник, от которого тянулась цепь. Название мирового турне однозначно кричало кровью: «НЕТ РАБСТВУ!». Внизу, словно предупреждение на его пачке сигарет, было четко отпечатано: «в поддержку закона о человеческих и гражданских правах живых проектов».

Михаил вышел из машины.

– Черт, – выругался Вася, выскакивая следом.

От второй машины бежали клоны. Михаил закурил.

– Михаил Юрьевич, сядьте, пожалуйста, в машину… – попросил Вася.

После продолжительной паузы Михаил спросил:

– C кем ты работал до меня?

– С Джоффри.

– У Джоффри нет телохранителя.

– Я шесть лет работал с его дочкой.

Михаил засмеялся. Изо рта вырывались белые клубы дыма и пара.

– Ты был нянькой дочки Джоффри и Григорий приставил тебя ко мне? Тогда понятно.

– Компаньон-телохранитель.

Рекламный щит снова остановился на афише, и Михаил задержал на нем взгляд.

– Почему тебя перевели?

Хотя клоны и были уже рядом с Михаилом, Вася поглядывал по сторонам, останавливая взгляд то на одной, то на другой машине.

– Когда тринадцатилетняя девочка в разговоре с отцом употребляет слово «классный» в описании телохранителя, у которого у самого дочка того же возраста, стоит его сменить.

– Понятно.

Михаил выкинул окурок и снова закурил. Щит снова переключился на афишу. Припечатывающим движением Михаил указал на него двумя пальцами, с зажатой сигаретой.

– Он столько сделал за этот год… больше, чем я за пять лет президентства! Но вот это, – он снова указал на щит, – самое правильное. И игрушки их…

Михаил посмотрел на вылезающую из машины Юлию Владимировну. Достав тонкую сигаретку, она наклонилась к лодочке из его ладоней.

– Хлеба и зрелищ? – усмехнулась просто.