Татьяна Зубачева - Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата

– Сам-то… – не осталась в долгу старуха, лихо завернув крепкое ругательство.

Женя крепче прижала к себе внимательно наблюдавшую за всем Алису, а вокруг дружно заржали.

Ай да бабка! – восхитился кто-то у другого окна. – С такой любовь закрутить, да в одно удовольствие!

– Я т-те такую любовь щас!.. – взвизгнула старуха.

– Да у них, бугаёв неложеных, одно на уме! – дружно поддержали её женщины.

Шум разрастался, уходя от их скамьи хохотом и руганью.

– Эх, бабка-бабка, – парень рядом с Эркином покачал головой. – О душе говоришь, а сама… хоть бы ребёнка постыдилась.

– А чего? – старуха подняла руки, поправляя платок. – Нонешние они сами… – посмотрела на Алису и Женю, улыбнулась. – Ничего. Издалека едете-то?

– Из Алабамы, – ответила Женя.

– Ох ты! – в один голос выдохнули старуха и женщина, сидящая напротив Эркина. – Из угнанных, что ли?

– Да, – кивнула Женя.

– А чего ж не к себе, а к нам?

– Не осталось там никого, – Женя вздохнула. – А на пепелище ехать – только душу травить.

– И то верно, – кивнула старуха и пытливо искоса посмотрела на Эркина. – И совсем, что ли, родни нет?

– Совсем, – ответила Женя.

– Да уж, – вздохнула женщина в платке. – Покрошила война народу… страсть. Сколько их полегло, царство им небесное, – и медленно, плотно вжимая пальцы, перекрестилась.

– А ты, – парень уже открыто смотрел на Эркина, – тоже из этой Алабамы, что ли?

– Да, – разжал губы Эркин.

– Это как же тебя туда занесло? – удивился парень.

– Родился там, – усмехнулся Эркин.

– Угораздило же тебя, касатик, – старуха покачала головой.

– Говорят, плохо вам, ну, индеям, там приходилось, – продолжил разговор парень.

– Плохо, – кивнул Эркин.

Он уже знал, что здесь мало кто представляет себе жизнь рабов. Да что там, если Фредди ничего не знал. И, как всегда, вспомнив о Фредди, недовольно нахмурился. Злился он на себя, что не может с памятью своей совладать, но поняли его по-другому.

– Ну и чего ты лезешь? – укоризненно сказала парню женщина напротив Эркина. – Было б хорошо, так не уехал бы.

– Да уж, – кивнула другая, до сих пор молчавшая, тоже в платке и в толстом тёмном пальто. – От хорошей жизни в наши снега не поедут. Там-то, в Алабаме, тепло и, говорят, зимы не бывает.

– Зима бывает, – улыбнулась Женя. – Но без снега. Выпадет когда, то день, два полежит и стает.

Собеседницы дружно поддержали тему и заговорили уже между собой.

– Это ж сырость одна.

– Да уж, гнилая зима, хуже нет.

– Холодно, да сухо, ещё проживёшь, а гниль эта…

– Мне мой так и писал, гниём, дескать.

– А теперь как?

– А теперь… не просыхает.

Женя молча слушала, по-прежнему прижимая к себе Алису. Господи, скорей бы это кончилось. Лишь бы Эркин не сорвался. Он ведь горячий, взрывной. В поезде тогда так вцепился в того дурака, она даже испугалась, никогда таким Эркина не видела, как бешеный стал. Но это от неустроенности, в Джексонвилле он уверен в себе был, а сейчас нервничает. Скорей бы уж.

Эркин улыбнулся Жене и прикрыл глаза, будто дремлет. Холодно как, а говорят, что зима в этом году тёплая. Куда же он Женю затянул, зачем согласился на Загорье? Перекрутился бы он и в Пограничье, так нет, захотелось подальше, поспокойней, и вот…

Поезд шёл, останавливался, снова шёл, хлопали двери, впуская людей и облака морозного пара, окна всё плотнее затягивала ледяная корочка, под потолком колыхалась сизая пелена табачного дыма, люди уже стояли в проходе и даже между скамьями.

– Ну вот, – сказал кто-то, – последний перегон.

– Да уж, пора бы…

– По графику если…

– Да пошёл ты со своим графиком… Город, город, а как ходили тут «кукушка» с «зябликом», так и ходят.

– Дык война…

– Я ща тебе дыкну! Год победе уже, а всё война, война-а!.. Мозгов у начальства нет, вторую колею протянуть!

– Ладно вам, мужики.

– Не ладно! Мыслимое ли дело три часа тащиться?! А морозы завернут когда…

– Заткнись, а? Как завернут, так и развернутся. Впервой, что ли?

Эркин, слыша, но не вслушиваясь в этот общий говор, осторожно, чтобы не привлечь внимания, напряг и распустил мышцы, готовясь вставать и собирать вещи. Вот чёрт, суставы, как после «пузырчатки» застыли. Вокруг многие вставали, снимая с полок над окнами мешки и узлы, перевязанные верёвками обшарпанные чемоданы. Но были и те, кто без вещей. Ну, вот и потянулись в тамбур, прессуясь там в плотную массу. Эркин подождал, пока встали и вышли в центральный проход сидевшие напротив, и встал сам. Вытащил из-под скамейки тюк, узел и ящик, снял с полки мешки. Женя поправила на Алисе вязаную шапочку, обвязала сверху своей белой шалью.

– А дядя Андрей уже здесь? – вдруг спросила Алиса.

У Эркина дрогнули руки, и он выронил большой мешок.

– С чего это ты его вспомнила? – спросила Женя.

– А он меня так же обвязывал, – ответила Алиса, послушно поворачиваясь под руками Жени. – Он нас здесь ждёт, да?

– Не здесь, – ответил Эркин, вскидывая на спину мешок. – Женя, готова? Пошли.

Они вышли из вагона последними. Сыпала мелкая белая крупа, снег скрипел под ногами, засыпанный снегом мужчина в чёрной милицейской форме сказал, что Комитет на той стороне вокзальной площади.

– Давай всё на хранение опять сдадим, – предложила Женя. – Чтоб не таскаться с ними.

Эркин согласился.

Нашли камеру хранения, сдали все вещи, даже маленький мешок с самым расхожим, и пошли в Комитет.

В Загорье Комитет защиты узников и жертв Империи работал в одном помещении с беженским. Большая комната, заставленная письменными столами, стульями, шкафами, открытыми с бумагами, и глухими, а один даже металлический, на подоконниках кипят сразу два электрочайника, женщины в накинутых на плечи платках, двое мужчин в военной форме без погон…

Эркин вошёл первым, не так возглавляя, как закрывая собой Женю и Алису. И встретили их от порога вопросами.

– Репатрианты? Транзит или конечная?

– Конечная, – ответил Эркин, доставая маршрутный лист.

– Сюда, пожалуйста.

У него взяли маршрутный лист, отметили в регистрационной книге и убрали в папку.

– А теперь ко мне, пожалуйста, – позвали их к другому столу. – Здравствуйте, садитесь.

Немолодая женщина с выбивавшимися из узла на затылке рыжевато-седыми прядями прямых волос улыбнулась им. Перед её столом стояли два стула. Женя и Эркин сели, а Алиса осталась стоять, с интересом оглядываясь.

– С чего начнём? С жилья, с работы?

– С работы, – сказал Эркин и на вопросительный взгляд Жени, ведь говорили о жилье, объяснил: – Работы не будет, как жить тогда?

– Правильно, – кивнула женщина. – На вас есть заявка?

– Да, – Женя достала из сумочки пакет с документами и вытащила нужный листок. – Вот. На экспериментальный механический.