Татьяна Зубачева - Аналогичный мир. Том третий. Дорога без возврата

Эта мысль ему так понравилась, что он пошёл к Жене.

Женя уже закончила стирку и развешивала вещи на сушке.

– К утру высохнет, – встретила она Эркина. – Пойдёшь в чистом.

– Ага, – Эркин снял с трубы свои ещё мокрые джинсы, с силой растянул их в длину, каждую штанину по отдельности, потом уже вместе и повесил обратно. – Женя, спасибо. Я вот что придумал. Там, в большой комнате, пол попорчен. Так, если я не смогу поправить, давай купим ковёр и положим.

– Ковёр, конечно, хорошо, – кивнула Женя. – Но лучше поищем паркетчика. А потом ковёр.

Эркин вздохнул.

– Был бы я… сам бы и сделал.

Женя погладила его по плечу.

– Ничего, Эркин. Всё будет хорошо.

Эркин перехватил её руку, прижал на мгновение к губам и отпустил.

– Да, всё будет хорошо. Спасибо, Женя.

Женя улыбнулась.

– Ничего. Давай, я сейчас макароны разогрею и чай. Ужинать пора.

Эркин кивнул.

– Звать Алису?

– Ну да.

Женя побежала на кухню, а Эркин вышел в коридор. Толпа детворы с визгом носилась, гоняясь непонятно за кем. Когда они пробегали мимо него, Эркин шагнул навстречу и выхватил из общей толпы Алису.

– Ой! Уже всё?! Эрик, я его только осалю ещё раз и всё, а?

Может, он бы и отпустил её, но уже и из других дверей звали или тоже выходили и ловили детей.

– Вот и всё, – понимающе кивнула Алиса и звонко крикнула: – Всем до завтра, я домой!

– И тебе до завтра, – рассмеялась невысокая женщина с такими короткими волосами, будто её недавно обрили наголо. Она вела за руки двух таких же обритых наголо малышей, ровесников Алисы.

– Это Тошка и Тонька, – объяснила Эркину Алиса. – А это их мамка, – и уже им: – А это Эрик.

– Ну, будем знакомы, – женщина смотрела на Эркина широко раскрытыми серо-зелёными глазами. – Когда приехали-то?

– Вчера, – вежливо улыбнулся Эркин. – Рад познакомиться. Вы в какой?

– Восьмидесятой. А вы?

– В семьдесят седьмой.

Вместе они прошли до двери с двумя семёрками, вежливо попрощались, и Тошку с Тонькой повели дальше, а Эркин с Алисой вошли в квартиру.

Женя встретила их возгласом:

– Ужин на столе. Алиса, мыться!

– Я руками ни за что не хваталась, – на всякий случай уточнила Алиса, снимая пальто.

– Перед едой руки всегда моют, ты забыла?

– Ла-адно, – вздохнула Алиса, отправляясь в ванную.

Женя улыбнулась Эркину.

– Долго звал?

– А я и не звал, – хитро улыбнулся Эркин. – Я её поймал.

И Женя так звонко, так весело рассмеялась, что у него совсем отлегло от сердца. Как же они хорошо сделали, что уехали!

На столе вместо скатерти лежала новая клеёнка, блестящая, белая, вся в мелких красных розочках. Женя разложила макароны, поставила тарелку с бутербродами с колбасой, тарелку с печеньем и чашки с чаем.

– Алиса, не хватай руками, у тебя вилка есть.

– Они скользкие, – возразила Алиса, пытаясь засунуть зубец вилки внутрь макаронины.

– Алиса! – повторила чуть строже Женя. – Не балуйся. Эркин, мне много столько, возьми себе половину.

– И мне много, – тут же подхватила Алиса.

– А я уже сыт, – ответил им обеим Эркин, отодвигая пустую тарелку и берясь за чай.

– Тогда ещё бутерброд возьми, – не отступила Женя.

Со своего места Эркин увидел стоящую на подоконнике открытку.

– Женя, а что это за чайник такой странный?

Женя на мгновение оглянулась.

– А? Это не чайник, а самовар.

О самоваре Эркин в лагере слышал, но даже на картинке видел впервые. Интонация Жени заставила его предложить:

– Женя, давай купим такой.

И по её мечтательной улыбке понял, что угадал. Но Женя тут же вздохнула.

– Не сейчас. Это уже роскошь, Эркин.

Эркин кивнул. Роскошь – так роскошь. Но когда-нибудь купят. Он пил не спеша, наслаждаясь каждым глотком. У Жени совсем особенный чай получается. А вон на шкафчике знакомая жестяная банка, это он у Роулинга покупал. Тоже хороший был чай. Когда тот кончился, Женя так и оставила жестянку для чая и, значит, взяла с собой. Тоже… память. О перегоне, Андрее и… он вовремя остановил себя.

Алиса наконец справилась с макаронами и пила чай.

– Мам, а мозаику когда будем смотреть?

– Когда чай выпьешь. Эркин, бери ещё печенья.

Эркин молча покачал головой. Странно, ведь ничего он сегодня не делал, а устал. Или нет? Но отчего-то ему не хочется ни шевелиться, ни говорить. Даже думать о том, что ещё купить и сделать, не хочется. А хочется вот так сидеть и смотреть. На Женю, Алису, на отражающуюся в чёрном стекле лампочку… Тихо, тепло. И очень спокойно. И они наконец одни. Он вздохнул и потёр лицо ладонями.

– Устал? – тихо спросила Женя.

– Нет, – он улыбнулся ей. – Нет, всё в порядке, Женя.

Алиса допила чай и отодвинула чашку.

– Мам, ну, теперь мозаику можно?

– Сейчас я уберу, вытру стол и посмотрим.

Женя встала, собирая посуду. Быстро вымыла, вытерла и убрала в шкафчик. Вытерла стол.

– Ну, что же ты, Алиса? Неси мозаику.

– Ага!

Алиса сползла со стула и побежала в свою комнату. Женя улыбнулась Эркину, и он сразу ответил ей улыбкой.

– Эрик, – Алиса поставила на стол коробку, – а ты умеешь играть в мозаику?

– Нет, – Эркин с интересом рассматривал яркие, но какие-то странные картинки, пластмассовую доску, всю в дырочках и разноцветные тоже пластмассовые… как гвоздики, но с тупыми короткими стерженьками и гранёными шестиугольными шляпками. И… понятно, их надо вставлять в эти дырочки, и тогда получится картинка.

Алиса залезла коленями на стул и навалилась грудью и животом на стол. К изумлению Жени, Эркин с не меньшим интересом и азартом старался выложить цветок. «Ну да, – поняла она вдруг, – для него это тоже… в первый раз». У него же никогда не было игрушек. Господи, он не притворяется, он вообще не умеет притворяться, он в самом деле сейчас как ровесник Алисе, господи, ну, мальчишка совсем.

Женя дала им ещё немного поиграть и, когда Алиса стала путать цвета и не попадать в нужную ячейку, сказала:

– Алиса, спать пора.

– Ага-а, – согласилась Алиса и отправилась исполнять вечерний ритуал.

Эркин собирал разбросанные по столу разноцветные «гвоздики» и улыбался. А встретившись с Женей глазами, смущённо сказал:

– Знаешь, я… я никогда не думал, что это так… интересно. Я даже не знал об этом.

Разложил всё по местам и закрыл коробку. В кухню заглянула Алиса.

– Эрик, ты не будешь без меня играть?

– Нет, – улыбнулся Эркин и протянул ей коробку. – Не буду.

– Да, – кивнула Женя и встала. – Правильно, ты все игрушки убрала? Тогда давай ложиться.

Они вышли. Эркин встал, оглядел кухню и пошёл в ванную. Обмыться на ночь. И… и он попросту тянул время, боясь остаться с Женей один на один. Вдруг… вдруг она не захочет, чтобы он был рядом, вспомнит тех сволочей и испугается, закричит, нет, даже не в этом дело, просто вспомнит. И тогда… что тогда с ними со всеми будет, если Женя, вспомнив, не захочет больше жить. После «трамвая» жить не хотят. И виной этому он. Всё, что случилось с Женей, это из-за него. Это он дважды упустил ту гниду, и тот донёс на Женю. Если б тогда, в том парке, придавил бы гнусняка, ничего бы с Женей в Хэллоуин не случилось. Только чего теперь об этом? Сделанного не воротишь. И несделанного тоже.