Диана Кофейникова (Врединка) - Пандемия

Шел третий год борьбы с невидимой пандемией. В целях удержания в повиновении неразумного населения, начинающего что-то подозревать, было решено ввести понятие «бессимптомный больной». Цифры статистики послушно поползли вверх.

Кроме того, было принято судьбоносное решение. Все остальные инфекции, болезни и недомогания, мешающие кристальной прозрачности картины, было объявлены второстепенными/несуществующими.

Часть 1. Лови бессимптомного!

Доцент кафедры цитологии и генетики Яков Филимонович почти выпал из санузла. Застарелый геморрой всё-таки достиг четвертой стадии и заставлял ученого мужа невыносимо страдать. Надо было что-то делать…

Яков Филимонович дрожащей рукой отёр со лба испарину. Оформил пропуск. Точкой назначения указал клиническую больницу №224, ранее специализировавшуюся на проблемах толстой кишки и близлежащих органов.

В данное время она, разумеется, была перепрофилирована под монoстационар для борьбы с неуловимо-невидимым вирусом. Но Яков Филимонович полагал, что какой-нибудь завалящий проктолог мог там остаться…

Он надел противочумный костюм, респиратор. Иначе нельзя – в обезьяннике геморрой точно не вылечат. Пошёл. Немного криво, неловко и кособоко: коварный геморроидальный узел не давал забыть о себе ни на минуту.

В холле моностационара было безлюдно… На входе – Росгвардия, за стойкой – одинокая фигурка в защитных одеждах. Во всю стену – мозаика, изображающая гаранта, разрывающего пасть вирусу.

– Тест сдавали?

– Девушка, меня, собственно, очень сильно геморрой беспокоит. Уже кровоте…

– Значит, не сдавали. Пройдите в пятый кабинет.

Смущённый своими никому не нужными откровениями, Яков Филимонович прошел в указанное помещение. Там у него взяли мазок. Заполнили карту. Он подписал установленную форму – «с подтверждением диагноза ознакомлен, ответственность осознаю» и прочая.

– Занимайте койку, завтра результат будет готов.

– Э-ээ… А геморрой? Меня осмотрят? У меня же кро…

– Геморрой? Вы вообще о пандемии слышали? Вся страна с заразой борется, а вы о своей заднице печетесь! Как не стыдно! Вот у нас на днях дедок с текущим инфарктом несколько часов результатов теста прождал – не пикнул даже! Вот что значит – человек старой закалки.

Яков Филимонович обеспокоился…

– С инфарктом? Как? Помогли?

– Не успели… Тест положительный оказался… Сколько ж эта зараза жизней уносит! А вы разнылись – попа болит…

Лаборант хотел презрительно сплюнуть, но мешал респиратор. Поэтому он просто вышел. На следующий день, ближе к обеду, стали известны результаты. Тест был положительный.

– Бессимптомный. Отправляем на карантин.

– Куда? Как? А геморрой?

– А, это тот… Доцент с больным задом. В общем так, доцент: карантинная зона – объект секретный. Пробудете там до полного излечения, затем – тестовый период. Около полугода. Потом, когда опасность минует, сможете заняться своим задом. Забирайте! – это врач сказал уже росгвардейцам…

Яков Филимонович взвыл и рванулся. Бежать, спасаться – колотилась в голове мысль. Всплеск адреналина помог забыть о геморроидальной боли и раскидать в стороны трех рослых представителей закона…

Доцент нёсся по пустынной улице – кровь стучала в висках… Респиратор остался в стационаре, и теперь в легкие врывался непривычный, забытый свежий воздух…

Перекрёсток! Впереди показалась шеренга дружинников. От них не уйдешь – последний год набирали исключительно проверенных людей: тех, кто сообщил куда следует, как минимум о пяти нарушителях режима. Они – идейные. Направо! Нет – там завис дрон…

Яков Филимонович рванулся влево, пробежал пару метров и… Оглох. Рвануло… «Росгвардия… гранаты» – вспомнил его ошалевший мозг, а тело – отбросило за мусорные баки…

Доцент открыл глаза: за баками прятались двое. Влюбленные… Молодые, перепуганные – они живо напомнили ему о своих, родных студентах.

– Простите, ребята…

Рядом выросли темные фигуры

– Бессимптомный обнаружен! Рядом – двое носителей. Нет, тестирование не потребуется – он прямо в них впечатался, будем оформлять, как контактных.

Всех троих погрузили в карету скорой коронавирусной помощи. Доцента с размаху усадили на жесткую скамью… Его многострадальный зад привычно отозвался острой болью, а по ногам потекло что-то горячее… Повезли…

Часть 2. Там, откуда не возвращаются

За три года, пролетевшие с начала пандемии, власть сделала всё возможное, чтобы защитить свой народ. Но этого было недостаточно. Вирус свирепствовал.

Росгвардия, оснащенная современнейшей техникой, неустанно выявляла носителей, контактных и бессимптомных больных. Эти тысячи, представляющие собой опасность для миллионов, изолировались. Коронообсерваторы были вынесены за пределы больших городов, численность населения которых неумолимо сокращалась. Оттуда почти никто не возвращался…

Яков Филимонович открыл сначала левый глаз, потом правый. Мгновенно зажмурился – свет был слишком ярким. И воздух – воздух был непривычно свеж и прохладен, пахло чем-то давно забытым – духами, что ли…

Вновь открыл глаза. Поморгал, привыкая. Повернул голову – справа от больничной койки, на которой он лежал, было открытое окно. Из него и тянуло сладкой прохладой…

– Очнулся! Ну привет!

Голос был молодой и даже женский. Яков Филимонович сфокусировал взгляд на его обладательнице. Рыжая. Красивая. Смеётся… Что-то странное в лице… Осенило – рыжая была без респиратора, да и одежка какая-то легкомысленно-неэффективная в плане противоэпидемической защиты.

– Где… – первое слово не получилось, но доцент робко кашлянул и смог продолжить – Это коронообсерватор? Что со мной?

– Ух ты, вообще ничего не помнишь? Из обсерватора тебя украли – Андреич, ты с ним позже познакомишься. Загнулся бы ты там, доцент! У тебя ж геморрой взбунтовался. От кровопотери сознание потерял, а тебя к ИВЛ подключили! Думаешь, помогло? Не-а!

– А ну, цыц, балаболка! – это вмешался голос постарше – Яков Филимонович, вы успокойтесь, отдыхайте. Вас прооперировали, всё хорошо прошло. Отдыхайте пока, поговорить успеем.

Всё объяснили, всё рассказали. Андреич и еще несколько человек сбежали из обсерватора. Его, доцента, из жалости прихватили, очень уж плох был… А сами – местные. В городе, где их отловили, по делам были. Оказывается, его вот эта рыжая-молодая и оперировала. Маришка она. А то, что он Яков и доцент – сам в бреду разболтал…

Валяться долго не хотелось, да и необходимости не было. Поэтому Яков Филимонович чуть не прослезился от радости, когда Маришка наконец, сказала:

– Подъём, Филимоныч! Айда гулять!