Сергей Афонин - Страховка от донорства

Объект требовался для соблюдения юридических формальностей в связи с условно упущенной выгодой больницы, которая могла бы использовать пациента в качестве донора. В случае его смерти. А смерть пациента была вопросом техническим, раз уж попал в больницу.

И вот, если с пациентом чисто формально еще не все было ясно (теоретически он мог бы и не умереть), то с объектом уже не было никаких разночтений: его везли для забора органов.

Это были добровольцы, которых совсем жизнь прижала и у которых не осталось выбора. Вернее, единственный выбор – идти на замену донора или в распределитель. А распределитель – это место, куда забирали должников, неплательщиков по кредитам. Там они работали практически за еду, пока не отрабатывали долги. При ипотечных суммах это было практически пожизненное… При этом их семьи лишались и кормильцев, а имущество изымалось в счет уплаты долгов.

Поэтому, чтобы не попасть в распределитель, многие и подписывали контракт на замену донора. Правда, для этого требовались еще нормальные органы, которые кому-то могли понадобиться. Это был единственный шанс выживания для их семей. И подписывающих такие контракты в последнее время становилось все больше.

После подписи Юрий поднес запястье для заверки чипом. Снова посмотрел на Огарева… Ну вот, уже не назовешь объектом. Интересно, что тот выберет? У него почка. В принципе, может жить.

Хотя многие на его месте предпочитали усыпление и безболезненную смерть, чтобы не тратить потом на лечение и уход на ними заработанные для семьи деньги за органы.

Доктор что-то вколол объекту, и санитары посадили того на каталку. Повезли к выходу. Действие препарата было мгновенным, пальцы правой руки Огарева разжались, и на пол рядом с Юрием упал брелок. Он поднял, выпачкался в чем-то красном. Пригляделся: кровь. Огарев так зажал брелок в ладони, что повредил кожу своими длинными ногтями.

Юрий протер большим пальцем дешевый пластик и увидел фото. На него серьезно смотрели девочка и мальчик лет пяти-семи. Он распрямился, чтобы отдать брелок владельцу, но каталка уже была у двери. Правая рука Огарева безвольно висела; на полу осталась пара капель крови. Юрий вопросительно посмотрел на доктора и охрану, но доктор брезгливо, а охранник равнодушно отвернулись, и Юрий положил предмет на стол рядом с бланком.

Затем встал. Старший приемной группы сказал:

– Все формальности соблюдены. Господин Левин свободен.

Юрий дождался, пока Левин подхватил, спотыкаясь, свой рюкзак, подбежал к нему и молча показал взглядом на двинувшегося к выходу своего первого бойца. Они выстроились цепью и пошли к лифту в сопровождении приемной группы.

Из головы не выходили пустые глаза Огарева и детские глаза на фото.

…А были еще случаи, когда родители сдавали детей. Неофициально, конечно, но спрос рождал и предложение. На черном рынке было все.

Толстопуз прямо в коридоре достал из пакета с личными вещами телефон и начал звонить. Его писклявый голос эхом раздавался в пустом пространстве:

– Лапочка, я уже иду. Вы тут? Да, все замечательно. Конечно, сервис еще тот, но что с них взять, тут одни солдафоны. Одно название, что больница.

Юрий равнодушно смотрел на семенящие пятки идущего впереди страхуемого и снова мысленно возвращался к резюме такого спокойного Огарева. Его отец уже был в распределителе, мать болела дома, жена и двое детей. Самого его вот-вот тоже должны были забрать в распределитель. Для него этот контракт был шансом.

Ну, хотя бы не отдал на органы детей.

Дождь на улице прекратился, унеся с собой сонный шорох, но солнце уже село, так и не выглянув сегодня за весь день ни разу. Юрий вдохнул кажущийся свежим влажный воздух и снова подумал о предложении, на которое ему нужно дать ответ. Уже завтра утром…

Левин снова кому-то звонил:

– Как не было? А ты сказала, что у тебя VIP-статус?!

Они загрузились в микроавтобус и покатили к открывающимся воротам. На улице крупно белела в сумерках вывеска: «С 17 октября – выдача продуктов. 31 октября – Всеобщая внеплановая вакцинация». Блин, а у них ведь кончились талоны для Кирилла.

– Как они могут отказать в продуктах?! – надрывался Левин. – Я им напомню о правах! Мы им не скот! Что? Ну, дай денег! Как все разобрали?

Юрий поправил папку с бумажной версией протокола страхового обмена, который ему надо было сейчас сдать в конторе, и постарался не слушать этого крикливого петуха.

Микроавтобус выехал с территории больницы за бетонный трехметровый забор и сразу остановился: толстопуза уже ждали.

– Спасибо, что выбрали «ДонорСтрахКомпани», господин Левин, – поблагодарил клиента Юрий в соответствии с требованиями компании.

– Да катитесь, – пробормотал тот, выходя, и торопливо посеменил к припаркованной у тротуара машине, возле которой стояла молодая женщина: то ли жена, то ли дочь. Натуральная Барби с алым ртом и обесцвеченными волосами.

Юрий, не прощаясь и не обращая больше на толстопуза внимания, захлопнул дверцу:

– На сегодня все, бойцы. На базу.

Автобус тронулся, и парочка проплыла за окнами назад. Нет, вот поцелуй в губы – должно быть, жена.

Хотя извращенцев сегодня всяких хватало.

Дорога проходила мимо порта, и в гавани на рейде стояли рыболовецкие сейнеры, словно люди, заранее пришедший на раздачу продуктов.

Юрий набрал номер Ивана.

– Ты еще не ушел?

– На месте.

Не очень-то у него ласковый голос. До сих пор дуется. Ну ничего, щас все решим.

– Через двадцать минут буду.

*****

Юрий откинулся в кресле на колесиках, спинкой уперев его во фронтальную часть стола Ивана и закинув ноги на второй стул перед собой. Сам Иван сидел напротив за вторым столом и что-то проверял между делом на экране ноутбука.

Ноги казались чугунными и устало ныли. Юрий потянулся рукой, взял со стола сзади иван-чай в граненом стакане, который Иван держал в своем кабинете специально для него, и мысленно улыбнулся.

Все опять, как раньше.

Хоть Юрий и опасался, примирение прошло естественно и без сцен. Иван недолго делал обиженный вид, пока готовил чай, но потом бросил это и принялся за то, что умел лучше всего: приводить аргументы. Но Юрий уже привык к другу с революционными наклонностями и просто дал ему выговориться. Хотя надо сказать, что тот умел пошатнуть любую уверенность.

Вот и сейчас, вроде бы Юрий уже все решил для себя, но снова не давал покоя какой-то червячок. Капитан сделал большой глоток, осушив стакан, и чуть повернулся, чтобы поставить его на стол.

В логове айтишника царил обычный хаос: всюду системные блоки без кожухов с выставленными напоказ внутренностями, принтеры, какие-то платы, кабели, диски и уже покрытые пылью мониторы. Но при этом здесь спокойно, как когда-то в детстве на одной из немногих оставшихся АТС, куда его пустила тетя, работающая там… Кругом были оголенные, будто без мяса, металлические скелеты стеллажей с пощелкивающими реле и помигивающими лампочками. Непонятные процессы, но их однообразность давала ощущение стабильности и надежности.