Василий Ворон - Угроза для жизни

Помимо строительного и иного крохоборства, Мишка был одержим всевозможными лотереями. Ни одной недели не проходило у него без билетов «Спортлото» – и 5 из 36, и 6 из 49. На этом поприще самый крупный его выигрыш, на памяти Зарокова, составлял целый червонец единовременно – с комбинациями цифр у Мишки не складывалось. Он не унывал, ругался с Зинкой и продолжал «крестить» многоклеточные организмы означенных билетиков, делая это сосредоточенно, с выражением лица, достойным великого гроссмейстера, порой портя его тем, что высовывал от напряжения язык.

Все билеты всех тиражей государственного займа всегда были у него в наличии – он старательно их копил и регулярно стриг куцые купоны, важно намекая Зарокову, что тайные советские миллионеры давно поступают именно так. Страсть к этим лотереям однозначно освобождала его, по меньшей мере, от состояния в родстве с потомками Моисея, однако не все было так просто.

Карауля редкие завозы в город знаменитой своей моментальностью лотереи «Спринт», Мишка не пропускал ни одного, за что был неоднократно и крепко бит Зинкой, не терпевшей пускание семейного бюджета по ветру. И случилось ему как-то зимой углядеть в знакомом киоске именно эти узкие тугие конвертики «Спринта», и был Мишка в ту пору немного навеселе, и лежали у него в кармане 80 рублей, собранные по друзьям и знакомым, поскольку собирались они с Зинкой купить нечто, так и оставшееся впоследствии забытым. И, надорвав первый билетик, Мишка уже не мог остановиться. Просадив четвертной, он выиграл всего два рубля и, не в силах отступить, и имея при себе впервые в таких обстоятельствах деньги, продолжил. Потратив последний рубль из восьмидесяти, и получив от бледного от азарта продавца последний билетик, он протрезвел, понимая, что натворил. Дрожащими, не чувствующими мороза пальцами, он оторвал краешек билета с жестяной клепочкой и обнаружил, что судьба дает ему еще один шанс – выигрыш составил один рубль, что означало возможность купить еще один билет. У несчастного билетера билетов этих оставалось ровно три штуки, которые он и разложил перед еле живым Мишкой. Мишка долго не решался выбрать. Вокруг давно собралась толпа, сначала шумно обсуждавшая ход игры, а теперь испугано затихшая. Выбрав, наконец, последний билет, Мишка, уже готовый разреветься от досады и ужаса, и плевать хотевший на честь мундира и репутацию советского офицера, надорвал его и вдруг понял, что случилось чудо. В заветном поле билетика, где столько раз ему доводилось видеть злорадное «без выигрыша», он прочитал: «автомобиль ГАЗ-24 «Волга». Билетер из киоска, поняв, что произошло, чуть не вылез из своего узкого окошка наружу, чтобы лично убедиться в удаче, улыбнувшейся Мишке. Таким образом, Хома был спасен от неминуемого инфаркта или импотенции, Зинка – от греха мужеубийства, а все друзья и знакомые Мишки получили нервную дрожь и жуткую зависть. Целый год Мишка был главной фигурой в городе, словно он вдруг попал в отряд космонавтов или действительно стал импотентом. Про его выигрыш слагали легенды, а он сам, рассказывая это в сотый раз, постоянно увеличивал сумму, которая была у него в тот знаменательный день в кармане.

Параллельно со всем этим Мишка был заядлым грибником. Среди людей обычно есть те, кто обожает вставать в 4 утра, одеться соответствующим образом, умотать на электричках или, что, безусловно, приятнее, своим ходом куда-нибудь в лишь ему ведомую глушь и бродить там, выискивая в сыром лесу дары природы и бережно складывая в корзину. Зато по возвращении домой они теряют к собранным грибам всякий (а именно гастрономический) интерес, взваливая на домашних все тяготы обработки и готовки осеннего урожая. (Справедливости ради стоит заметить, что эта категория грибников самая малочисленная.) Есть и такие, кто питает к грибам чисто практический интерес – от изысканных жульенов до дедовской картошки с опятами; но чтобы встать в несусветную рань, и тем более тащиться в леса – боже упаси! Мишка же принадлежал к третьим охотникам до грибов: он и собирать их любил и есть. Таким образом, осень была для Мишки полна удовольствий, обещая сладостный сбор сокровищ Берендея и употребление этих самых сокровищ внутрь.

Каждый раз, когда лето начинало хмурить тяжелые потемневшие облака и терять, словно волосы, листья, Мишка радостно готовился к своим лесным забавам. Впрочем, как истинный грибник, Мишка отлично знал, что и до осени, то есть летом, грибы – отдельные виды – тоже присутствуют в лесах, чем, разумеется, пользовался. Но все же осенью количество трофеев было значительно больше. До знаменитого выигрыша он не гнушался электричками, а потом добирался до заветных мест уже на «Волге». Действовал он всегда только в одиночку, не доверяя никому своих грибных заповедников, как и всякий истинный грибник; Зинка же к походам в лес относилась как к визитам в женскую консультацию: со смесью брезгливости и инстинктивного страха. Возвращался Мишка из леса на машине чуть ли не до крыши в грязи, и поэтому напоминающей гигантские башмаки великана-целинника. Возвращался усталый, пахнущий сыростью и счастливый. Потом он несколько часов подряд перебирал свою добычу, чистил и мыл, привлекая к этому занятию Зинку. Часть грибов он непременно сушил на своей даче, часть собственноручно засаливал, часть грамотно превращал в специальные грибные консервы-полуфабрикаты, готовые, например, к жарке. В грибах он разбирался прекрасно и отравление этими самыми лесными дарами считал уделом дураков и белоручек.

Так одно удовольствие у него плавно перетекало в другое – когда он сидел на кухне у Зарокова, накалывал вилкой крепкий, прямо-таки плакатный грибок, с восторгом рассматривал, как с него капает прозрачный тягучий сок, держа наготове рюмку с водкой.

Мишка отступал от неписанных правил собирания грибов в одиночку, лишь когда отправлялся за опятами – тогда он всегда звал с собой Зарокова.

– Махнем, Иваныч? Полчаса – ведро готово. Несколько пней обойти – и айда. Ага?..

Зароков всегда соглашался, хоть и относился к грибам спокойно, по принципу: есть они – ну и хорошо, нет – так обойдемся, тем более что Мишка его всегда угощал. Приглашения эти его радовали тем, что вносили в серую действительность яркую струю, пахнувшую осенней прелью – какое ни есть, а приключение. Поэтому они вдвоем регулярно лазали где-то недалеко от города по пням и поваленным деревьям с ведрами – именно так, как и обещал Мишка. Свой урожай Зароков неизменно отдавал Мишке, получая взамен в тот же вечер целую сковороду жареной дымящейся картошки вперемешку с опятами, которые «вот только что бегали по корягам» по всегдашнему выражению Хомы.

В тот раз Зароков вновь получил от Мишки предложение «дернуть за опятами».