Владислав Макаренко - По ту сторону времени

К сожалению, с отцом и матерью мне не удавалось слишком часто видеться. Оба они почти весь день работали, а я почти весь день проводил в школе, где учителя старательно пытались сделать из меня прилежного ученика, такого же, как и все остальные. Я не слишком внимательно слушал, мечтая о других мирах, и о том, что когда-нибудь все изменится. Мне было сложно понять, почему все остальные считают происходящее нормальным. Мне не хотелось верить, что все это и есть настоящая жизнь.

Родители всегда старались поддерживать во мне эту веру. Все то немногое время, что мы проводили вместе, они шутили, смеялись, рассказывали мне забавные истории о сказочных странах и никогда не сдающихся героях. Время, которое я проводил с ними, казалось мне самым счастливым и волшебным.

Мой отец, он умер, пытаясь отыскать другой мир. Я был еще совсем ребенком, мне было лет девять, когда его не стало. Мама и учителя пытались убедить меня в том, что он отправился в очень длительную командировку, и никто не знает, когда он вернется. Меня убеждали, пока я не притворился, что верю им. Раньше я думал, что это как-то связано с тем, что отец пытался отстаивать мои права в школе, надеялся, что его просто отослали куда-то, и он скоро вернется. Но теперь я знаю, что это неправда. Я знаю, что его убили.

Мой отец слишком много знал, был слишком непохож на других. Поэтому власти и решили от него избавиться. Они убирают всех, кто представляет для них угрозу. Думаю, поэтому желающих поспорить с правилами становится все меньше и меньше. Но меня это не пугает, я не остановлюсь, пока не узнаю правду.

– О, Джон, мне так жаль вашего отца… – на щеках у Амелии выступили слезы, такая веселая еще несколько минут назад, она совсем изменилась, проникнувшись историей своего собеседника – В то, что вы рассказываете, просто невозможно поверить! Это просто немыслимо, что где-то на земле могут так обращаться с людьми. А ваша мать, она ведь еще жива, правда?

– Все хорошо, Амелия, не волнуйтесь за меня, – Джон улыбнулся, ободрившись сочувствием очаровавшей его девушки – если вам тяжело слушать об этом, я могу не продолжать.

– Нет, что вы! Конечно, продолжайте. Я не прощу вам, если вы не доведете свой рассказ до конца. В него, конечно, сложно поверить, но довольствоваться его незавершенной версией – еще сложнее. Прошу, продолжайте.

– Вы спрашивали меня о моей матери. К сожалению, она тоже умерла. Вот уже восемь лет как ее не стало. Она заболела какой-то странной болезнью. Врачи не смогли ей помочь. Она ушла так быстро… Но я не думаю, что они вообще хотели ей помогать. Я не виню их, ведь не могу ничего доказать, но верю, что её смерти можно было избежать. Эх, если бы у нас было больше денег, возможно, они отнеслись к ней с бо́льшим вниманием. Но сейчас уже поздно об этом жалеть. Выходит, мне остается только быть благодарным за то, что мне удалось провести с ней намного больше времени, чем с моим отцом.

– Мне очень жаль, Джон. Жаль, что ее не удалось спасти. Надеюсь, у вас сохранилось много приятных воспоминаний о ней. Моя мать тоже умерла. Еще когда я была совсем маленькой. Я почти не знала ее. Понимаю, как вам тяжело без нее.

– Спасибо вам за поддержку, Амелия. Мне так хочется рассказать вам все! Мне так дорого ваше участие – Джон очень растрогался и с трудом сдерживал свои эмоции.

– Все в порядке, это я должна вас благодарить, конечно, продолжайте.

– Да, я как раз приближаюсь к главному. Мир, в котором я живу, так близок к миру, где мы сейчас находимся. Намного ближе, чем можно было бы представить. Мы живем и работаем в этом же самом городе, в этих же самых зданиях. Но вот только…

Джона прервал шум, доносящийся откуда-то из центра города. Это огромные часы отбивали время. Было уже шесть часов вечера. Молодому человеку этот звук показался незнакомым, в тот момент он был уверен, что никогда не слышал его раньше.

– Что это за шум, Амелия?

– Вы не знаете? – с улыбкой переспросила девушка – Это же часы нашего бизнес-центра. Они отбивают время. Напоминают всем, что уже шесть часов и всем, кто засиделся в офисе, пора прекращать торги и работу.

Амелия не могла не заметить, как эта новость повлияла на ее собеседника. Джон был очень взволнован. Он резко вскочил и осмотрелся по сторонам. Было понятно, что он куда-то очень торопится.

– Простите меня, Амелия, я вынужден бежать. Я очень-очень опаздываю на работу. С вами я практически потерял счет времени. Я был безмерно счастлив познакомиться с вами.

Он нежно взял ее руки в свои и поцеловал их. Еще раньше, чем девушка успела опомниться, он уже стремительно убегал вглубь парка.

– Джон, пожалуйста, подождите! Куда вы так торопитесь? Все офисы и магазины ведь уже закрыты. Никто ведь не работает в это время… – Амелия кричала во весь голос, надеясь, что ее сбежавший собеседник все-таки услышит ее.

– Для нас работа только начинается! – обернувшись на прощанье, прокричал он в ответ.

Придя на работу, Джон старался привлекать к себе как можно меньше внимания. К счастью, в этом не было ничего особенно сложного, ведь его коллеги и так не слишком интересовались им и его жизнью. Как ни странно, он почти не чувствовал усталости. Ему просто хотелось, чтобы его смена как можно быстрее закончилась, чтобы он мог снова отправиться в тот дивный новый мир, с которым он только что познакомился. Мысли у него в голове смешались. Он просто не мог поверить, что на самом деле был в том самом месте, о существовании которого мечтал всю свою жизнь.

Джону хотелось поделиться с другими своими открытиями, но он хорошо понимал, что его никто и слушать не станет. Несмотря на то что он, казалось бы, уже давно привык к такому положению вещей, одиночество иногда просто разъедало его изнутри. Тем более сейчас, когда он впервые за столько времени увидел по-настоящему живых людей, открытых к общению и готовых выслушать его. Тем более сейчас, когда он открыл для себя мир, о котором давно мечтал. В тот момент молодой человек был готов рассказать обо всем первому встречному, забыв обо всех своих страхах и подозрительности, сопровождавших его всю жизнь.

Сейчас все, что его окружает, казалось Болтону еще более мрачным и бессмысленным. Из собранных обрывков газет и не слишком ясных рассказов родителей он имел куда больше представление об истории своего города, чем большинство других. И все же, годы промывки мозгов в школе, затем в институте и на работе давали о себе знать. Сейчас он совсем запутался. Все его знания представляли собой набор разрозненных, не слишком ясных отрывков и воспоминаний.

Он не знал о Революции Равенства, произошедшей тридцать лет назад. Он ничего не слышал об Акте разделения труда, утвержденном больше двадцати пяти лет назад. Он не понимал, почему их небольшой район отделен от всего остального города и люди здесь живут совершенно иначе, чем где бы то ни было еще. Сказать по правде, он, как и все остальные, даже не знал, где начинается и заканчивается территория гетто, ведь все жители были разделены на определенные рабочие округа. Так сотрудники компании, на складе, которой работал Джон, никак не пересекались с теми, кто работал в других зданиях над другими проектами. Джон был, пожалуй, одним из очень немногих, кто вообще об этом задумывался. Управляющие компаниями, такие как Стивенс, делали все возможное, чтобы убедить работников в том, что целый мир сводится к их рабочему отделу. Все, что выходило за пределы их обязанностей, вовсе никак их не касалось. За всю свою жизнь Джон встречал не больше тысячи, работающих с ним в одном здании и живущих в том же районе, что и он.