Денис Тихий - Руны и зеркала

– И? Что ты решил?

– Простите, – сказал Анастас.

Он покосился на Ольгину книжечку. «Романс об испанской жандармерии» Ф. Г. Лорка. Изо всех слов понятно только слово «испанской». Романс – это, кажется, что-то из музыки? Анастас доел завтрак, встал из-за стола и отнес тарелки в специальную дыру в стене. Через полчаса начинались занятия, он хотел немного посидеть в одиночестве, в пустой аудитории. Выходя из столовой, Анастас увидел, как Ольга отсаживается от Пророка за соседний столик.

Занятия сегодня вела Марфа Венцеславовна, для своих просто Марфа, неунывающая крупная женщина с толстой рыжей косой, румянцем, веснушками и огромными коровьими глазами. Она, как и всегда, носила платье до пола и обруч в волосах. Родом Марфа была из Сибири. Родители ее принадлежали к секте духоробов, отвергали достижения прогресса и ждали пришествия Ярилы. Маленькую Марфочку уберегли от адской прививки, так что она жила бестолочью с самого своего рождения.

В аудитории собралась их обычная группа. Каждый сел на стульчик со своим именем, написанным на спинке. Стулья стояли полукругом, Анастас оказался между Ольгой и рыжим Тикиляйненом. Марфа Венцеславовна приоткрыла окно, пустив в комнату свежий воздух.

– Доброе утро, дорогие мои! – сказала Марфа, раздвигая короткую телескопическую указку. – Что новенького прочли?

– Можно я! – поднял свою длинную руку Пророк.

– Роберт Захарович, напоминаю, что на прошлом занятии я наложила на вас заклятие рыбы! За плохое поведение и выкрики с места, помните? Пынь! – Марфа взмахнула указкой, словно волшебной палочкой.

– Хе-хе, псих, – прошептал Тикиляйнен и подмигнул Анастасу.

– Герман, давайте начнем с вас, – сказала Марфа Тикиляйнену.

– Я ващет не умею читать, – сказал Тикиляйнен, вскочив с места. – Учусь-учусь и чот никак.

– Вы же у нас на особом контроле? – нахмурилась Марфа, надевая очки со встроенным викификатором, в котором она хранила все свои записи.

– Натурально, – сказал Тикиляйнен. – Апнули кислого и получили свояка. Меня на кукане припатчили, типа я фракташкой обрисовался, а я просто вички свопил, при чем тут фракташка-то ваще?

– Садитесь, Тикиляйнен, – махнула на него указкой Марфа. – У вас уже два привода за нейт-наркотики были, а вам всё мало. Не выучите буквы, я вашему свояку все пруфы оттолкаю, никакие свопнутые вички не спасут. Налагаю на вас заклятие ума! Пынь! Умнейте уже.

– Я с Марфы ваще отклячиваюсь, отвечаю! – шепнул ухмыляющийся Тикиляйнен Анастасу.

– Анастас, что у вас? – спросила Марфа.

– Стихотворение «Лучше дела не найти!» – сказал Анастас, поднявшись.

– Я – столяр! Чудесная у меня профессия! – с огромным воодушевлением сказала Марфа и закружилась по комнате, огибая стулья. – Рамы, двери, табуреты, полки, тумбочки, скамьи – очень важные предметы руки делают мои! – Марфа повисла на хрустнувшей оконной раме. – Как вам это стихотворение?

– Ну… Ничего так, – кисло сказал Анастас. Он потратил на его чтение целый вечер.

– Вы визуализировали предметы? Представляли их в уме? – тревожно спросила Марфа.

– Я старался. Но я не все их видел, – сознался Анастас.

– Налагаю на вас заклинание внимательности! – Махнула волшебной указкой Марфа. – В нашей библиотеке есть множество каталогов. Сегодня же посетите ее!

– Хорошо, – ответил Анастас, усаживаясь на стул.

– А теперь Ольга. Ольга, я смотрю вы с книгой? Что вы прочли?

– Федерико Гарсиа Лорка. Романс об испанской жандармерии.

– Какие сложные стихи, – сказала Марфа. – Помните что-ни…

– О, звонкий цыганский город! Ты флагами весь увешан! Желтеет Луна! И тыква! Играет настой черешен! И кто увидал однажды – забудет тебя едва ли! Город имбирных башен. Мускуса. И печали…

– Я ваще не воткнул, о чем это, но красиво! – одобрил Тикиляйнен.

– Спасибо, Ольга. Вы представили себе всё это?

– Да. Я представила.

– Выйдите сюда и попробуйте рассказать нам, что же вы увидели. – Марфа уселась на освободившийся стульчик и взмахнула указкой. – Налагаю на вас заклятие красноречия! Пынь!

Ольга вышла вперед, повернулась лицом к стульчикам, спрятала руки за спину и посмотрела на Марфу исподлобья. Анастас обратил внимание, что Ольга, придя с завтрака, успела сделать прическу. Волосы ее были собраны большим пучком на макушке и закреплены в виде неопрятного куста белой заколкой. Анастас удивился, откуда она добыла заколку, но потом сообразил, что это пластиковая вилка, которые им дают в столовой.

– Марфа Венцеславовна, – попросила Ольга. – Снимите с меня заклятие красноречия, пожалуйста, а то я репетировала и боюсь постороннего вмешательства.

– О! Ну конечно, Ольга! Ыньп! Заклятие красноречия снято.

– И еще, вы обычно просите, чтобы все закрывали глаза…

– Группа! Налагаю на всех, кроме Ольги, заклятие крота! Закрыть глаза и внимательно слушать!

Анастас послушно закрыл глаза и оказался в темно-красном сумраке. Справа скрипнул стульчик Тикиляйнена. Слева хрустнул суставами Пророк, потом осталась тишина, в которой зазвучал голос Ольги.

– Мы находимся на центральной площади старинного города. Вечер. По булыжной мостовой скачет лошадка, тащит за собой повозку. Цок-цок! Цок-цок! Стучат подковы. В повозке сидит Цыганская Невеста, одетая в пестрое платье. На шее у нее висит монисто – ожерелье из медных и серебряных монеток. Цинь-цинь! Звенит монисто…

В городе начинался праздник. Багровые, синие, желтые и зеленые флаги поднимались над четырьмя башнями, сторожащими площадь с фонтаном. В розовом вечернем свете башни с многочисленными оконцами, резными створками, ажурными балконами и балюстрадами, казались сделанными не из кирпича, а из пряников. Несмотря на то, что Солнце еще не покинуло небосвод, там уже царствовала Луна, огромная и желтая, злая, обещающая беды маленьким людям, собравшимся на площади.

Визгливо пели маленькие скрипочки, аккордеон и деревянные дудки. Бум-бумкал тугой барабан, звякали медные тарелки. Вокруг фонтана с облупившейся замшелой статуей кружились в танце смуглые люди. Над головами передавали квадратные бутылки со сладкой настойкой. Звучал пьяный смех. Вскипали молниеносные драки. Какой-то шутник бросил в фонтан тыкву, она достигла дна, а потом тяжело закачалась на волнах, большая и желтая, как и Луна в быстро гаснущем небе. К городу приближалась стремительная тьма…

Майя была похожа на аккуратненькую, чисто вымытую свинку. Она носила короткую стрижку. В отличие от Пророка, Ольги и Тикиляйнена, Майя никогда не нарушала распорядок «Опоры Жизни». Ей очень хотелось поскорее закончить курс реабилитации и вернуться в нормальный мир. С ее диагнозом, трансмиттерной полинейропатией, вероятность благоприятного исхода была довольно велика.