Сергей Гатаулин - Переговорщик

А что, собственно, иначе? Ну, проберутся они за кольцевую дорогу. Можно подумать, там своих вичей не хватает. Нет, прав Ус, что-то здесь не так, не простые, значит, это вичи. Не зря ведь майор приказал: доставить живыми. Размышляя на ходу, я совсем забыл об осторожности и, когда неожиданный рывок остановил мой бег, не сдержался.

– Черт! – выкрикнул я.

Резкая боль ударила в стопу. Что-то (или кто-то) с громким щелчком схватило меня за ногу, впилось в ботинок и, разрывая кожу, дернуло назад. Инерция бросила тело вперед, и если бы не железная хватка Уса, лежать бы мне с разбитой мордой в грязи – успел поймать меня сержант. Вынужденный остановиться, он опустил голову. Разглядывая громадный капкан, в пасти которого торчала моя нога, укоризненно покачал головой. Наклонился, с трудом разжал железные тиски с большими, острыми, треугольными зубьями, на которых осталась алела моя кровь. Несколько красных пятнышек – несерьезно. Да и боль быстро стихла, стоило только холодной воде проникнуть через рваную дырку в ботинке.

– Нужно осмотреть рану, – заявил Щекан.

– Потом! – отмахнулся я и осторожно пошевелил стопой.

Боль нехотя вернулась, обожгла мокрые пальцы и, разливаясь по ноге, двинулась к щиколотке.

– Все потом! – повторил я бодро и зашагал мимо берез.

Высокие белые стволы – со всех сторон. Стоят, заляпанные черными пятнами, так близко друг к другу, что плотные кроны закрывают небо непроницаемым зонтом, и только когда мы проходим через небольшие поляны, мрак у их оснований на какое-то время рассеивается.

Метров через триста пришло ощущение, что мы не одни. В полумраке чащи что-то произошло. Что-то, что меня насторожило. Я, замер, озираясь по сторонам, попытался определить, откуда исходит угроза. Без толку – никаких движений, только шорох листвы и редкий хруст ветки вдалеке. Вот еще один, теперь гораздо ближе и откуда-то сверху. Кажется, что звучит прямо над головой. Медленно поднимая глаза, я столкнулся с внимательным взглядом испуганного мальчишки. Тот прятался на высоте нескольких метров, среди ветвей, едва заметный на фоне густой листвы. Понимая, что его обнаружили, паренек заорал благим матом и полез по стволу еще выше, к самой верхушке березы. Искаженное криком лицо смотрело в одну сторону – туда, где исчез пращник. Видимо, малолетний наблюдатель ждал сигнала.

– Ах ты, дрянь! – вскидывая автомат, я попытался совладать с тяжелой, непослушной рукой.

Онемевший палец коснулся спускового крючка, но в тот же миг перед лицом возникла разъяренная физиономия Уса. Громадная ладонь закрыла дуло автомата.

– Ты что делаешь? – зашипел он, и мне показалось, что сержант с трудом сдерживает себя, чтобы не дать мне по морде. – Он ведь ребенок!

– Это ты что делаешь? Если этот уродец сейчас же не заткнется, то через десять минут здесь будет весь Мертвый стан.

Ус нахмурился. Я был прав, но он никак не хотел соглашаться с необходимостью убивать мальчишку. А тот продолжал заливаться соловьем. То завывая, то переходя на свист, он словно напрашивался на пулю.

– Ладно, уходим, – кивнул я нехотя.

Довольный Ус хлопнул глазами, одобрительно качнул головой и рванул вперед, торопясь увести меня подальше от визгливого сопляка.

Черт, нельзя же так! Ведь скоро совсем хребет потеряю. И что тогда? В рядовые? Майор наш не потерпит соплей и сантиментов – сразу разжалует, не посмотрит на наши с ним дружеские отношения. И будет прав. Прощай тогда мечта о квартире со всеми удобствами, с бойцами возле подъезда и высокой изгородью перед домом, через которую ни одна тварь при всем своем желании не перелезет. Прощай спокойная жизнь, прощай долгожданный ребенок. Не в казарме же его рожать. Хотя, Марта и к этому готова…

Ну уж нет! Больше не позволю Усу помыкать собой, даже если передо мной будет его мать, без колебания выстрелю. И пусть идет он со своей совестью куда подальше. Сердце, видишь ли, у меня есть. Сердце в наше время – орган бесполезный, если к нему прислушиваться, жить невозможно будет.

– Правильное решение, лейтенант, – оборачиваясь на ходу, Ус взмахнул громадным тесаком.

– Иди, давай, умник!

Я злился и не мог понять причин своего раздражения. Может, виноваты ошибки, следовавшие одна за другой и превратившие наш поход в сплошную череду бестолковых решений, а может, крамольные мысли – лезут в голову, хоть башкой в березу с разгона. Не привык я столько думать, а здесь, как заведенный: одна мысль сменяет другую.

Соберись, а то затянувшийся поход окончится скорыми похоронами, и будет лежать твое тело в какой-нибудь трубе, как и тело Барсука. Одергивая себя, я поторопил товарищей – крикливый пацан все же замолчал. Дождался гаденыш своих, а может, устал орать. Это мы узнаем в самое ближайшее время. Хотя, лучше бы не знать вовсе. Одно хорошо, патрон сэкономил.

Как назло, разболелась нога. Заныла. Тяжко так. Потом задергала, боль, как зубная, только по всей икре, от пятки до колена. С каждым шагом – все сильнее, пока – через полкилометра – не превратилась в нескончаемый поток невыносимых пульсаций, раскаленным гвоздем пронзающих конечность от кончиков пальцев до ляжки.

Черт! Как же больно! Нужно осмотреть рану, обработать, если… Но где взять для этого время – тепловики уже знают о нашем появлении. Даже не глядя, я знал, что без перевязки не обойтись, ощущал, что пальцы на ногах распухли так, что с трудом помещаются в свободные армейские ботинки.

Дело дрянь! Через полкилометра на смену обжигающей боли пришел леденящий мандраж. Очевидно, случилось худшее, и в рану попала инфекция. Липкий холодный пот крупными жирными каплями полз по спине, озноб накатывал волнами, всякий раз превращая тело в подобие живого трясущегося студня – волна за волной. Но я все еще пытался бежать, хромая и постанывая, с трудом, но терпел.

– Лейтенант, с вами все в порядке? – робко поинтересовался Щекан, когда я в очередной раз остановился, чтобы отдышаться.

Ус впереди резко тоже встал, поворачиваясь, вперил испуганные глаза в мое лицо. Знал бы кто, как не понравился мне его взгляд. Хотя, могу предположить, что так же, как ему не понравилась моя перекошенная болью физиономия.

Приближаясь вплотную, Ус приложил руку к моему лбу, нахмурился и недовольно покачал головой.

– Нужно было сразу обработать рану!

– Это я и без тебя знаю, – огрызнулся я. – Лучше скажи, в твоем мешке есть аптечка?

Ус еще больше нахмурил брови и исподлобья посмотрел на мою ногу.

– Антибиотиков точно нет. Только бинты и немного перегона для обработки ран. Все это – мертвому припарка. Нужно что-нибудь убойное. С тебя пот бежит, хоть выжимай.

Лихорадка накатывала длинными волнами, вот и сейчас холодный вал вновь прошелся по всему телу, заставляя дрожать каждую мышцу, каждую клетку обессиленного организма. Ноги, точно ватные, подкосились, навалилось серое беспамятство.