Евгений Никитин - Направление – Восход

Вдох… Выдох… Вдох….

Множественные механизмы вокруг вновь заскрежетали. Где-то сверху из-под плотного слоя металла, сквозь крошечные щели решетки донеслось нервное жужжание вентиляторов. Будто возмущенные, своими шумными соседями, внизу тоскливо загудели насосы. Келли с усилием выдохнула. Воздух вокруг словно затвердел. Её плечи осунулись, а шею болезненно заломило.

В своё время она, как и все в академии, проходила специальную подготовку по адаптации к агрессивным планетарным условиям, лучше всего ей удавалось выявление необходимости использования и непосредственно использование химзащиты. Ведь ей, как и любому здравомыслящему человеку не хотелось быть расплавленным внезапно налетевшим ветерком. Это пугало и очень. Помниться ей даже снились кошмары после особенно напряженных лекций. Однако сейчас она уже сомневалась, что это было связано с услышанными страшилками. Преподаватели были, мягко говоря, не из тех кого приятно слушать более десяти, максимум пятнадцати, минут, что само по себе страшило не меньше, чем любая мучительная смерть, которую они описывали. А вот гравитация напротив, совсем не тревожила её ум.

Незначительные колебания в одну или в другую сторону от нормы, кого вообще это может смутить? Вы ведь даже не почувствуете их, особенно если у вас тренированное сердце. Но что будет, если отклонения от нормы окажутся значительней, чем вы могли себе представить, да к тому же и не в вашу пользу? Что если выясниться, что, несмотря на бесконечные тренировки и стимулирующие препараты, ваши мышцы, кости и органы попросту не готовы к таким перегрузкам? Келли не знала ответа на этот вопрос, пока ей не дали его при инструктаже.

Вдох… Выдох…

Келли закашлялась. Проклятая адаптационная камера не даст продохнуть. Только успеешь привыкнуть к обилию кислорода в воздухе, как тут же его становится ещё больше. Тем временем сила тяжести не отставала и, судя по настенному гравиметру, уже почти пришла в норму, для здешних мест, конечно. Если бы не свежий маникюр и самоуважение, Келли давно бы изодрала мягкую обивку этих ненавистных сферических стен.

Очередной прилив кислорода вызвал в желудке отнюдь не самые благородные позывы, несмотря на то, что тот был совершенно пуст, не считая термоядерного коктейля, выпитого перед процедурой. Однако Келли была совершенно уверена, что коктейль уже успел разбежаться по её кровеносной системе, как и другие вещества, вкаченные в неё незадолго до этого. К тому же ей не хотелось вновь заглядывать в комнатку, расположенную прямо посреди камеры. Один лишь вид пожелтевшей раковины и исходящий от туалетных кабин запах мог высосать всё, что успело получить её тело, вернуть в желудок, а после вывернуть наружу. Келли с трудом отогнала от себя разбушевавшуюся фантазию и отлепила свое измученное тело от стены.

Стоя без опоры, она тут же почувствовала, как её легкие напряженно, будто впервые расправляясь, вбирают в себя тягучий воздух, а черепная коробка трещит, готовясь лопнуть, словно переспелый арбуз. К счастью для Келли, она никогда не видела арбуз и не могла представить себе подобную картину. Иначе её передавленный желудок тотчас бы исполнил её самые страшные кошмары. Глаза будто бы видели, но Келли была неуверенна. Адаптационная камера была довольно небольшой, однако она с трудом взглядом отыскала шкафообразную фигуру своего товарища по несчастью. Тот, отвернувшись, одной рукой опирался о гладкую стену камеры, а второй держался за ближайший поручень. Лбом он упёрся в свою массивную руку и тяжело дышал. Судя по виду, его мутило. По лысому черепу одна за одной бежали плотные капельки, оставляя за собой соляной след.

– Вальнов. С тобой всё в порядке?

– Да, товарищ посол, так точно! – Хрипя произнёс Вальнов.

– Что так точно, майор? – Перешла на крик Келли, отчасти из-за дискомфорта, а отчасти ради того, чтоб убедиться в состоянии Вальнова.

Сама она уже приходила в себя. Глаза ещё с трудом фокусировались, а вот в ушах не так уж и сильно звенело. Приложив все свои усилия, а также максимально скосив глаза не без помощи рук, ей удалось вновь разглядеть то приближающийся, то удаляющийся гравиметр. Если ей удалось всё правильно уловить, ведь на это у неё было не более секунды, то вскоре их ожидает финишная прямая, самая короткая, но наиболее трудная, им предстоит выйти за показатели планеты. Вальнов всё не отвечал.

– Сэм! – Рявкнула Келли.

– Да, посол? – Послышался испуганный голос.

– Мы почти на финише. Ты готов? Или притормозим?

– Готов, товарищ посол! – На этот раз без промедлений, ответил Вальнов.

– Хорошо. – Под нос ответила Келли. – Хорошо.

Она нащупала поручень, оперлась одной рукой, а второй промокнула заплывшие потом глаза. На белом платке тут же добавились новые чёрные пятнышки. С её стороны было опрометчивым уделять макияжу так много времени.

Финальная фаза длилась всего пятнадцать минут. Пятнадцать минут ада за которые они с Сэмом успели полностью поменяться ролями. Посол, не особо обращая внимание на свой вид, свернулась у ближайшей стены и уткнулась лбом в пол. Назойливый хвост волос тут же упал за ней, надёжно прилипнув у левого виска к её влажной коже. Первое время Келли пыталась освободить свой левый глаз из волосяной решетки, пока не заметила, что в таком положении лучше видит происходящее вокруг. А видела она как майор, вначале оторвал одну руку от поручня, после, дрожа всем телом, выровнялся, отлепил прилипший локоть от мягкой стены, отошёл назад на пару шагов и не найдя во что упереться руками, воткнул их в боки. В таком положении он и замер, лишь слегка приподнял подбородок и со странным интересом уставился в потолок.

Вдруг вентиляторы умолкли, а вслед за ними, осознав ненадобность своих возмущений, стихли и насосы. Стрелка гравиметра тихо поползла назад к красной черте, к которой до этого она шла долгие и долгие часы, сумев даже пересечь её. Как только она поравнялась с ней, двери камеры зевнули и открылись.

Заходя в эту камеру, Келли представляла, что эти долгие часы она проведёт в своих мыслях, обдумывая предстоящее задание и дела, оставшиеся дома. Однако ускоренная программа адаптации практически сразу взяла её в оборот. И ей ничего не оставалось кроме как фантазировать о зелёных красотах планеты, призванных компенсировать все мучения, пройденные для встречи с ними.

Эфиальт, так назвали эти земли первые колонисты, опираясь на какое-то древнее имя из почти забытой истории человечества, размерено двигался вокруг гигантской голубой планеты Посейдон, никогда полностью не уходя в её тень, чего не скажешь о его брате близнеце Оте, прибывавшем там аж четверть цикла и от того выглядящем болезненно серым.