Бен Элтон - Кризис самоопределения

В этом весь Джулиан. Язва. Вроде как неистово откровенен. Возможно, чуточку поганец под всей этой шикарной жеваной поверхностью, но работать с ним прикольно. И к тому же по пятницам после обеда откупоривал прорву шампанского, а это для начальника очень значимая черта.

– Малика, – сказал Джулиан, когда эти трое проходили мимо нее, – разрешите познакомить вас с Томми и Ксавье – или Резаксом, как мы его зовем. Отличные ребята. Вы о них, наверное, слышали.

Еще бы. Тем раздорным и раскольным летом о Томми Черпе и Ксавье “Резаксе” Арроне слышали все. Эти самые богатые и громогласные сторонники кампании “Англия на выход” почти никогда не пропадали из новостей.

Томми владел всеми обожаемой сетью пабов-ресторанов под названием “Черпаки”, где подавали целенаправленно старомодное английское меню из 1970-х, состоявшее из креветочного коктейля, отбивной с картошкой и торта “Черный лес” [21] Вероятно, прототип Томми Черпа – Тим Мартин (р. 1955), британский предприниматель, хозяин сети пабов “Уэзерспун” (осн. 1979), ныне их более 900 по всей Великобритании. Мартин был и остается ярым сторонником Брекзита, название сети перекликается с названием вымышленной сети пабов Томми Черпа (англ. Spoons); меню в “Уэзерспун” тоже довольно консервативное. . Резакс был застройщиком. “Гордый лондонец”, продававший лондонскую недвижимость иностранным инвесторам – обитавшим на яхтах кочевым сверхбогатеям, которым нужны целые кварталы, чтобы где-то прятать свои денежки.

Томми и Резакс, два прямолинейных английских патриота, – хватит с них “брюссельского сверхгосударства”, с которым Англия по-прежнему оставалась сильно связана, хотя Королевство вроде как уже наполовину выбыло. Хватит с них и “политической корректности”, которая, с их точки зрения, увечила то, чему полагалось быть английским.

– Добрый день, мистер Черп. Добрый день, мистер Аррон, – вежливо сказала Малика.

– Не ведитесь на ее юность и красоту, – предупредил Джулиан, – хотя я знаю, что так говорить нельзя, но скажу все равно, потому что это констатация факта. Малика – наша Королева Математики. Она попросту гений-числогрыз. Оксфордская отличница. Пришлось сбраконьерить из Магдален-колледжа – они пытались удержать ее, чтоб защищала у них докторскую. Немудрено, вы б тоже такую удерживали, а? Азиатка плюс женщина плюс с государственным образованием. Да тут сплошные галочки по списку! В смысле заявки на корпоративные добродетели это прям три в одном. Она же и причина, почему вы платите такие, блядь, деньжищи за мои услуги. Каждый голос в пользу “Англии на выход”, какой нам удается привести, впрямую связан с Маликой – через ее замечательные алгоритмы. Черт бы драл как впечатляюще для дочери иммигрантов, ну?

Малика видела, что Джулиан упивается собой. Ему нравилось немножко похулиганить, а говорить Томми Черпу и Ксавье Аррону, что своим нынешним успехом в опросах общественного мнения они обязаны темнокожему человеку, несомненное хулиганство. Оба-два совсем недавно позировали перед громадным рекламным щитом с изображением “орд” темнокожих, “прущих” в Англию, с недвусмысленным заголовком “Последняя капля”.

– Джулиан преувеличивает, – проговорила Малика. – У нас тут команда. Я ее часть.

Черп буркнул что-то приветственное. Аррон снизошел до кивка.

Джулиан повел их к лифту.

– Гениально, что вы заскочили, ребята, – донеслось до Малики. – Та-а-ак ценно ваше участие. Давайте в следующий раз займемся этим делом в пивосемь вечера, а? А еще лучше – за бухнись-ланчем, и вторую половину дня профукаем, а? А?

Малика услышала в лобби громкий смех – Томми с Резаксом сообщали всем окружающим, до чего они зашибись клевые парни.

– Конченые пиздюки , оба, – проговорил Джулиан, вернувшись, и все Маликины занятые программисты за мерцающими мониторами расплылись в широченных ухмылках.

– Вы с ними вроде бы вполне ладили, – заметила Малика.

– Поладить-то я могу с кем угодно, – отозвался Джулиан. – Это дар такой. Но вот правда – ой-ёй-ёюшки. Ну серьезно. Какие же пёзды. Мне известно, что это слово употреблять не стоит, но действительно – как тут еще скажешь? Пизданутые ебучие пиздюки, парочка эта. Короче. Ну их нахуй. Пёзды они. Но платят. Много. А дело нам буквально есть только до этого. Ка-ароч, Малика, фонарик, заскочите-ка вы ко мне в кабинет на пару слов?

Кабинет был только у Джулиана. Всем остальным выпадало работать посменно за “горячими” столами, постоянно мигрируя по всему бескрайнему открытому морю компьютеров. Даже Малике приходилось логиниться на каком достанется мониторе, чего она не выносила на дух. В Оксфорде у нее бы имелся свой кабинет, отделанный дубом.

Она двинулась за Джулианом в его великолепную приемную.

– Ну что же, профессор Раджпут. Как там наш #ГордыйМужинист и страшная угроза, что мужчин вычеркнут из истории? – спросил он.

– Отлично, – ответила Малика. – Прет как лесной пожар. Столько настоящих перепостов, что нам уже через час-другой почти не понадобилось толкать это все при помощи ботов. Я сама себя лишаю работы.

– Нисколько. Если все получается как надо, это исключительно благодаря чрезвычайной точности вашей адресации.

– Ну, моя часть работы довольно простая на самом деле. Если в математике соображать.

– В том-то вообще-то и дело, дорогая моя. Если соображать в математике.

Повисла пауза. Малика выжидала. Она догадывалась, что к себе в кабинет Джулиан вызвал ее не для того, чтобы спросить, как поживает один из их особых хештегов. Для этого достаточно глянуть на монитор.

– Малика? – произнес он в конце концов. – Вы никогда не задумывались, откуда мы берем наши исходные данные? Реальную , так сказать, информацию, которую далее ваши алгоритмы перемешивают и сопоставляют, чтобы отыскать благодатную почву для наших клевых постов и твитов?

– Возможно, это проскакивало у меня в мыслях, кажется, – осторожно ответила Малика. – Следовало задуматься?

Джулиан расплылся в улыбке, которая подразумевала непроницаемость.

– Ладно. Давайте сформулирую иначе. Допустим, я бы вам сообщил, что получена та информация не целиком вбелую. Вы бы что на это сказали?

Смахивало на некое испытание. И испытание это Малика намеревалась выдержать. Она двадцатидвухлетний математик, получающий шестизначную зарплату в сверхсовременной, сверхкрутой передовой компании в самом сердце Сити. Жизнь – приключение, и Малика не собиралась запороть шабашку, какие выпадают раз в жизни, из-за мелочной нравственности. Да какая нравственность вообще в пост-Трамповы времена. Главное не вляпываться ни во что самой, а в остальном Малика вполне готова не лезть с вопросами.