Галина Долгая - Далеко от Земли

Тропинка скользнула в чащу, и изображение человека замелькало среди стволов. Исследователи тем временем добрались до камня на поляне. Стороной обошли его по лесу и затаились невдалеке от дома.

Время давно уже миновало полдень: солнце приближалось к макушке леса, готовое сесть за его непроницаемую стену через несколько часов. На другой стороне неба, красный в его лучах, над горизонтом поднимался гигант, освещаемый сбоку – планета, вокруг которой вращался обитаемый спутник. С той точки, на которой сейчас находились исследователи, планета была видна ущербной. Но в одну из фаз своего вращения, она виделась кольцом – тень обитаемого спутника ложилась на нее, но в силу меньшего размера не закрывала всю. Такое зрелище описали первоисследователи нового мира, а экипажу Альберта Семеновича это еще предстояло увидеть.

– Что будем делать дальше? – тихо, словно ее могли услышать, спросила Нелли. Страх перед ночными хищниками не оставлял ее, а назад еще надо добраться! Ночь здесь наступала рано и длилась долго.

– Проследим, куда он пошел, и уйдем, – ответил командир.

Абориген тем временем вышел к поселку. Несколько домов с крышами, покрытыми ветвями, стояли в ряд на длинной поляне, с одной стороны которой в каменном ложе протекал ручей. «Стрекоза» подлетела к крайней избе и исследователи увидели, что ее стены сложены из бревен.

– Ну, хоть что-то похожее на русские избы! – воскликнула Нелли. – И то дело – лес кругом, из чего, как не из него строить!

– Да, это так. Сдается мне, круглый дом – это что-то вроде храма, и стоит в отдалении. – Альберт Семенович размышлял вслух.

– Это может быть поселок служителей или обслуги… что-то никого не видно… странно.

В это время из средней избы выскочила девушка. Мешковатая одежда, подобная той, что была на мужчине, скрывала ее фигуру. Волосы, собранные лентой в пучок у самой шеи, доходили до пояса. Лицо девушки они увидели мельком и в профиль, но оно показалось милым, с тонкими чертами. Девушка держала в одной руке нечто наподобие деревянного ведра и бежала к ручью. В одном месте он был шире, и к воде вели несколько каменных ступеней. Девушка зачерпнула воды и уже не так резво пошла назад.

– А ручка у ведра из чего? – шепнула Нелли. – Веревка?.. Что-то мягкое, смотрите, как изогнулась. Металлическая держала бы полукруглую форму.

Альберт Семенович не ответил, сосредоточившись на «стрекозе», он вел ее вокруг дома. На одной из стен оказалось окно, но без стекол. Ставни, составленные, как и дверь из тонких веток, были распахнуты, но заглядывать внутрь, не зная, есть ли кто-то в доме и не смотрит ли он в окно, командир не рискнул. Он посадил «стрекозу» на крыше, решив оставить ее для наблюдений, и приказал осторожно отходить.

Наблюдая за чужой жизнью, Нелли испытывала двойственные чувства. С одной стороны некий стыд или угрызения совести, как если бы она тайно подглядывала за кем-то. С другой стороны – растущее любопытство, за которое не придется краснеть, как, если бы она смотрела в чужое распахнутое окно.

Жизнь, маячившая в чужом окне, когда чья-то рука, открыв занавески, распахивала для постороннего взгляда частичку убранства комнаты, когда случайно можно было увидеть расчесывающую волосы женщину, или мужчину, в задумчивости теребящего бороду, или детей за обеденным столом, влекла к себе.

Нелли не знала семьи, и отношения между живущими вместе людьми интриговали ее.

После детского дома она жила в общежитии института. Напротив стоял самый обычный дом, где в своих квартирах жили, любили, отдыхали, готовили ужин разные люди. Нелли наблюдала за ними, стоя у своего окна. Это не тайное место для подглядывания, и девушка не пряталась. Она сама была на виду – пожалуйста, смотрите все, как она сидит на подоконнике и читает книгу, или поливает бегонию с кистями мелких розовых соцветий, или просто мечтает, поглядывая на птиц, воркующих на дереве. Открытость давала ей пропуск на проникновение в чужую жизнь, распахивающуюся по собственному желанию людей.

Нелли любила окна и терпеть не могла занавески. У нее их и не было. Мир – широкий, безграничный, полный тайн даже в одном окне – манил ее и радовал. Днем – щебетом птиц, шелестом листвы, ночью – любопытной луной, светлый взгляд которой вливался в комнату, или безразличными звездами, чье голубоватое свечение мелькало меж веток, потревоженных ветром.

Отправляясь в экспедицию на далекую, таинственную планету, молодая исследовательница знала, что ей придется наблюдать за ее разумными обитателями. Была в этом некая тайна, и она волновала, как и та чужая жизнь за приоткрытыми окнами. Только здесь за окнами был весь мир, а роль подглядывающего играла «стрекоза». Она подсматривала жизнь там, куда исследователи не могли проникнуть. Вернее, пока не делали этого, чтобы ненароком не обнаружить себя.

Жаргал наладил связь с кораблем, и команда Альберта Семеновича узнала, что две другие экспедиции обнаружили четыре поселения недалеко от того, за которым наблюдали они. Это были рабочие поселки, хаотично разбросанные по берегу реки, соединяющей в единую систему несколько озер. Люди обрабатывали поля, рубили лес, охотились, шили одежду, обувь, занимались детьми. Они жили семьями в избах, и их жизнь напоминала далекое прошлое землян, когда общество состояло из отдельных племен, мирно сосуществовавших друг с другом.

– У них четкая организация труда и быта. Это означает, что есть законы и есть те, кто эти законы устанавливает и, главное, следит за их исполнением, – сделал вывод Альберт Семенович на собрании команды.

– И этот «кто-то» живет с круглом доме за горой, – добавила Нелли.

– Вождь? – Жаргал потер подбородок.

– Скорее, некий религиозный деятель, назовем его «жрец». Посмотрите, – Нелли вывела изображение, получаемое от «стрекозы», на большой экран, – каждый день он совершает один и тот же ритуал. Утром и вечером. Будто общается с богами. Первые дни мы видели его только у входа в храм, сейчас «стрекоза» покажет, что происходит внутри. Освещение слабое, видимость, соответственно…

Мужчина с бородкой, которого они первым увидели в поселке за горой, вошел в круглый дом. Тусклый свет уходящего дня сочился с потолка в центре помещения, где и затаилась «стрекоза». Постояв некоторое время, жрец прошел в центр и остановился перед неким подобием кресла с высокой спинкой. Кресло стояло у возвышения, прикрытого тканью. Под ней угадывалось несколько предметов. Когда жрец поднял скатерть, вся команда замерла.

– Ничего себе… – всем понятной фразой Сашка выразил общее удивление. – Так это пульт управления! Смотрите, кнопки, тумблер, монитор…

– Все такое архаичное… я такое в Музее Космонавтики видел, – брови Влада сомкнулись, глаза скосились к носу. Мгновение, и лицо озарилось догадкой. – Этой технике лет триста!