Андрей Небов - Как Россия стала чемпионом мира по футболу

По всему правому краю вровень с газоном зачем-то была вкопана длинная металлическая рельса. В штрафной площади стояла загадочное сооружение с торчащими ввысь металлическими опорами. В центре – не менее странная конструкция на колесах, похожая на автомобильную раму.

От каждого из этих объектов, а также от стены, из траншеи, от ворот, под землю аккуратно уходили провода и выныривали толстым пучком на первом ряду трибуны, где было оборудовано что-то вроде командного пункта – стол, на нем несколько мониторов и большой компьютер. Рядом висел огромный телевизионный экран.

Кругом были разложены разной величины коробки. Тут и там расставлены какие-то пульты, датчики и индикаторы.

Посреди всего этого «ландшафтного дизайна» вечером, под светом прожекторов, суетился мужичок. За пятьдесят, среднего роста, кряжистый. Простое крестьянское лицо с осторожными глазами дополняли густые усы. А шаровары и стоптанные сапоги на ногах делали его довольно колоритным персонажем «времен очаковских и покоренья Крыма».

Он держал в руках баллончик с краской и задумчиво таращился на поле.

Старик ничего ему не сказал, молча подошел к столу и занялся весьма странным делом. Разулся, и на одну ногу одел новенькую футбольную бутсу. Вторую оставил босой. А сам стал по очереди доставать из разложенных перед ним квадратных коробок мячи. Несильно пинал каждый мяч ногой в бутсе и тут же впивался внимательным взглядом в монитор компьютера. Потом брал следующий.

Вдруг он отложил свое занятие и обрушился на компаньона:

– Ну, где же ты красную линию ведешь, убогий? Сказал же тебе, надо здесь, на фланге, а ты, наоборот, по фрунту! Голова-то есть у тебя на плечах, Прошка?

Мужик вздрогнул и перестал рисовать линию на траве в центре поля. Он поставил баллон и отозвался усталым раздраженным голосом:

– А шут его разберет, где тута надо!

– А чертеж на что? Даром, что ли, рисовали?!

Прохор, кряхтя, поднял с газона большой лист бумаги, и, уставившись в него, начал причитать.

– Напридумывал околесицы всякой. Не сиделось ему. Не накомандовался. Полез куда не звали…

Старик пнул очередной мяч и быстро пошел на поле в одной бутсе.

– Опять?! Опять заладил нытье свое?

Судя по всему, в данной компании, он был главным. Командный голос. Осанка.

– Ай, ладно… Как дите малое… – ничуть не испугавшись, равнодушно махнул рукой Прошка и потянулся за краской.

Но дед повернул его к себе и срывающимся голосом начал:

– Пойми ты, наконец! Как же я могу сидеть, когда такое! Это ж стыд один! Позор! Душа болит!

На это у Прохора был железный аргумент.

– Не выйдет ничего у тебя! Говорю, не выйдет! Бестолковые…

Старик отреагировал эмоционально.

– Сам ты бестолковый! Не виноваты они. Порядка нет. Разгильдяйство одно кругом. Да корысть! Ничего не изменилось. А беспорядок, он, прежде всего, здесь.

И он энергично постучал пальцем по лбу. А потом, положив руку на грудь в область сердца, добавил:

– И здесь. Враг одолевает…

Однако, и Прошка не уступал:

– А ты, кабудто, свалисся тут на них и порядок наведешь? Нужен ты им! У них и без тебя полно забот, да хлопот.

– А как же?! Чай, я разбираюсь маленько в таких делах. Не впервой. Veni, vidi, vici! Пришел, увидел, победил! – вскинув руку, с искренним удовольствием, ответил дед.

Потом улыбнулся и похлопал своего оппонента по плечу.

– Все, Проша. Все. Поздно нюни распускать. Теперь, уж, брат, иль грудь в крестах, иль голова в кустах!

И принялся ходить по полю, инспектируя свое творение, быстро перебегая от одного сооружения к другому.

Прохор крикнул ему вдогонку:

– В какой-то книжке твоей недавно слово прочитал мудреное. У-топия! Фантазии, значит, одне…

Откуда-то с другого конца площадки донеслось:

– Не зли меня, Прохор! Не доводи до греха. Не те слова ты в книжках читаешь! Линию черти! Как следует! А то я тебя…

Прохор промолчал и нехотя принялся за работу.

Часа через три старик распорядился:

– Ладно. Готово все, слава Богу. Пошли в дом.

А еще через некоторое время он уже сидел в небольшой комнатке и, при свете настольной лампы, склонившись, что-то быстро писал в тетради. Вдруг дверь без стука открылась и в комнату по-хозяйски вошел Прохор.

– Отвару тебе принес. От живота. Небось, опять мучаешься. Пей, – он деловито поставил на стол дымящийся стакан.

– Чаю бы, Проша. Черного… – жалобно, как ребенок, заныл старик.

– Опосля чай. Сначала отвару. И еще вот, гляди, что я взял.

Он вышел и, спустя несколько секунд, вернулся, аккуратно держа в руках белый генеральский мундир, какие можно увидеть только в музеях какого-нибудь XVIII века и на портретах двухсотлетней давности. Длинный ряд сверкающих золоченых пуговиц, высокий, расшитый узором, стоячий воротник. Через правое плечо – атласные ленты разных цветов.

И ордена! Большие, маленькие, ромбом, крестом, восьмиугольником…

Старик моментально изменился в лице.

– Чего это ты приволок? – с раздражением спросил он.

– А как же? – довольно ответил Прохор. – Всеш-таки, самого императора Франца подарок. И награды все тут, как на подбор. Андрей Первозванный, Святой Георгий, Анна…

Он заботливо трогал каждый орден и расправлял ленты.

Дедок подошел, скрестил руки и внимательно уставился на мундир.

– Австрийский… – задумчиво произнес он.

– А я и наш захватил. Русский. Преображенский.

Старик взорвался.

– Ты в конец ополоумел, что ли?! На кой они мне здесь?!

– А что ты в исподнем будешь ходить?!!! – с таким же напором набросился на него Прохор.

– Да нешто ты, дурья башка, думаешь, что я здесь в генеральском кафтане и с фельдмаршальским жезлом буду разгуливать?!!! Вези все назад! Немедля!

Прохор оторопел.

– Как назад?! Прямо совсем назад? Туда?… – и он неуверенно показал пальцем вверх.

– Туда, туда. Куда же еще? Не в шкафу же прятать.

– И треуголку отвезть? И ботфорты? А ежели дождь?

– Вези, говорю тебе, не мешкай. Послал же Бог денщика! Тебе дай волю, ты бы и коня сюда приволок!

Прохор опустил глаза, вздохнул и побрел к двери.

– О-хо-хо. Отт… неугомонный. Что удумал, что удумал! Ей-Богу, простота хуже воровства. Не поймет никак, кончилось время-то твое. Кончилось.

И уже, закрыв дверь, тихо добавил:

– Святая простота, ты, Алексан Василич…

Михаил Коннов, нападающий сборной России

Я ехал за рулем по ночному Варшавскому шоссе после игры с Францией. Настроение у меня было ни плохое, ни хорошее. Так… Никакое.

Ладно хоть матч был в Москве, думал я тогда. Не надо в аэропорт, в самолет. Спасибо, Панфилов после игры разборов не устраивал. Панфилов – это главный тренер сборной, если кто не знает. Сдержался еле-еле. Отдыхайте, говорит. Потом разберемся.