Захар Оскотский - Последняя башня Трои

Тогда я еще не был бессмертным и меньше боялся за свою жизнь? Зато благодаря бессмертию я с тех пор почти не состарился. Да и чего стоит бессмертие, если оно отнимает у человека волю!

Я надел куртку, нахлобучил шапку, собрал свое идиотское вооружение, выскочил из квартирки и с силой захлопнул за собою дверь.

Стоял необычный для ноябрьского Петрограда ясный, прозрачный денек. Было слегка морозно – градусов семь-восемь. Ветви елей, тянувшихся вдоль улицы, искрились от инея. Здесь, на окраине, обогревалось только покрытие на проезжей части, тротуары оставались холодными, и тонкие пластинки льда похрустывали под ногами.

Моя машина откликнулась на мое приближение подмигивающими вспышками фар. Я купил ее сразу, как только меня приняли в Службу ООН и выплатили пособие на обзаведение, – слегка подержанную, но великолепную "Цереру-82". В обводах ее серебристого корпуса виделось нечто неземное, напоминавшее, конечно, не о древней богине плодородия Церере-Деметре, а о межпланетной автоматической станции, которая несколько лет назад опустилась на изрытую кратерами поверхность одноименной малой планеты.

В современном обществе космические исследования не вызывают большого интереса, но та посадка вошла в историю: ее исключительно удачно сумели обыграть специалисты по рекламе и маркетингу. С их легкой руки у автомобильных фирм вошло в моду называть свою продукцию, особенно престижные модели, именами небесных тел. Бессмертные обыватели в своем большинстве, конечно, понятия не имели ни о греко-римской мифологии, ни об астрономии. Они знать не знали, где находится Пояс астероидов и что такое Галилеевы луны, однако с удовольствием разъезжали на "Вестах", "Юнонах", "Ганимедах". Какие-то болваны даже выпустили в продажу лимузин "Харон". Они слышали, что есть такой спутник Плутона, а откуда взялось его название – не представляли и не потрудились хотя бы проверить по Интернету. Впрочем, мне не следовало над ними смеяться. Много знал бы я сам, если бы не мой дед и не старые книги, к которым он меня приохотил?

Я сел за руль, бросил "наган" в бардачок и громко позвал:

– Антон!

Увы, фантазией я не отличаюсь. В России на водительском сленге все автонавигаторы – "Антоны", и, программируя блок акустического управления, я, как ни пытался, не выдумал для своего "Антона" более оригинальное имя. Так же незатейливо я поступил и с его речевым синтезатором. Иные весельчаки наделяли автонавигаторы женскими голосами с придыханиями и оргазменным постанываньем. А я просто ввел в синтезатор образец собственного голоса и теперь слушал, как, слегка измененный электроникой, этот голос привычно забубнил про состояние основных узлов машины перед поездкой и про запас водорода в семьдесят шесть процентов.

– Выезжаем, Антон, – внятно сказал я.

– Когда? – отозвался он. – Куда?

– Немедленно. Пункт назначения: правление фирмы "ДИГО".

Явиться к ним, не позвонив и не договорившись о встрече, конечно, было верхом бестактности. Но я спешил использовать свой порыв, я не хотел растрачивать его на звонки и предварительные беседы. Кроме того, мне казалось, что внезапное появление даст мне хотя бы начальное психологическое преимущество над теми, кто явно скрывает от следствия и прессы нечто важное. Хорошо, если не собственную вину.

– Маршрут? – спросил автонавигатор, и на его экране появилась карта Петрограда, пронизанная пучком огненных линий. Они расходились из одной точки на северной обитаемой окраине у железнодорожной станции Ланская, где находился мой офис, и вновь сходились в точку в южной части, в конце Лиговского проспекта, у значка, обозначавшего здание "ДИГО".

– Самый короткий, – сказал я, – через Каменный остров.

Я охотно выключил бы Антона и сам повел "Цереру", чтобы отвлечься от своих мыслей. Но путь пролегал через центральную часть города, а там разрешался проезд только на автонавигаторе под контролем системы "Центр". Обмануть ее было невозможно. Стоило в зоне ее действия перейти на ручное управление, как она тут же глушила твой двигатель.

– До Каменноостровского моста можешь вести сам, – напомнил моим голосом добросовестный Антон.

– Ладно, – ответил я, – веди ты, с самого начала. – И скомандовал: – Поехали!

Заурчал мотор. Антон вывел "Цереру" со стоянки, некоторое время двигался по пустынному Ланскому шоссе с его редкими уцелевшими домами и высокими деревьями, потом перебрался на параллельную Торжковскую улицу, сохранившую чуть больше построек, и прибавил скорость. На немногочисленных в окраинной части города рекламных экранах искрились и менялись какие-то сюжеты. Мелькнула узкая дымящаяся канава Черной речки, а затем с Ушаковского моста открылся простор Большой Невки. Посреди ее течения тоже парила темная вода, но у берегов кое-где уже белел заснеженный лед.

Руль слегка поворачивался передо мной туда-сюда. Чтобы чем-то заняться, я вытащил пачку сигарет, на ощупь выбрал настоящую (слезоточивые тверды, как карандаши) и закурил. Мы выехали на Каменный остров. Когда-то в здешнем парке находились резиденции городских чиновников и санатории, а теперь на их месте стояли гостиницы-пансионаты. В одной из них проживал я сам, отсюда каждое утро отправлялся в свой офис и сюда возвращался вечером.

Движение здесь становилось оживленнее. Я курил и разглядывал машины, катившие с окраины в город, в одном направлении со мною. Празднично сверкая в лучах низкого ноябрьского солнца, они вытягивали за собой белые, яркие в морозном воздухе струи пара. Сквозь тонированные стекла не было видно водителей. Наверное, одни из них, подобно мне, уже включили автонавигаторы, а другие, пока не пересекли городскую черту, ехали на ручном управлении. Но все держались ровно, без суеты и спешки, никто никого не пытался обогнать. В их совместном полете была достойная, разумная осторожность деловых людей, знающих цену своему бессмертию, ощущались оптимизм, уверенность, подчеркнутая взаимная корректность. И посреди этого великолепия мчался в неизвестность странноватый субъект: не то корреспондент, не то любитель-сыщик, вооруженный игрушечным револьвером, раздраженный и мрачный. Впрочем, со стороны в своей роскошной машине и я должен был выглядеть не хуже других.

"Церера" взлетела на Каменноостровский мост над пустынной Малой Невкой. За мостом начинался собственно город. Дед рассказывал, что в его время в Петрограде проживали до пяти миллионов человек. Сейчас осталось меньше полутора. Город сжался, как проколотый воздушный шарик, до своих границ первой половины прошлого века. Опустели и были заброшены громадные районы советских новостроек – от Шувалова до Мурина, от Пороховых до Веселого поселка, Лигово, Юго-Запад, Ульянка, Дачное, Купчино. Когда-то они назывались "спальными", в каждом обитало до полумиллиона народу. Теперь их именовали "собачьими": по мере ухода людей в них разводилось все больше бездомных собак. В конце концов собак переловили и извели, а название осталось.