Никита Костылев - Агломерат. Смертник

Потом змея вдруг закончилась, охранник повернул меня в сторону, а перед моими глазами замелькал замызганный паркет и догадки окончательно подтвердились – ведут к начальству. Приставив меня лицом к стене, охранник тихо проговорил:

–Давай, подследственный Павлов, не опозорься.

В следующий миг передо мной раскрылась дверь, и я оказался в довольно просторном помещении. Усадив меня на стул, охранник отчитался:

–Подследственный Павлов доставлен!

–Вы можете идти, – раздался спокойный баритон. После того, как за моим конвоиром закрылась дверь, баритон продолжил, – Артем Александрович, вы можете поднять голову, не беспокойтесь, мы просто хотим поговорить.

Я оторвал взгляд от пола и увидел своих подчеркнуто вежливых собеседников. За столом передо мной сидело два человека, одетых в строгие костюмы. Они в смотрели на меня так, словно перед ними сидел не подследственный, а клиент в банке. Я знаю такой взгляд, взгляд менеджера на покупателя, вежливость во взгляде и бесконечное безразличие внутри. Выдержав небольшую паузу, один из людей в костюме спросил:

–Артем Александрович, вы в порядке?

–Да, – прохрипел я, хорошенько кашлянув, я повторил, – да.

–Вы знаете, зачем мы здесь, и кто мы? – спросил второй пиджак.

–Нет, – отрицательно покачал головой я.

–Вы в курсе, что происходит в стране?

–Нет, я уже полгода оторван от цивилизации, средств связи у меня нет, сейчас с этим особенно строго. Не знаю почему. Только слухи, а им я не верю…

–Артем Александрович, не волнуйтесь, у нас для вас хорошие новости, – улыбнулся пиджак, он посмотрел на соседа рядом, поправил галстук и начал: – мы представители государственной комиссии ФСИН. Cогласно закону № 17428 от 10 декабря 2015 года, “О смягчении наказания” заключенные, привлеченные к уголовной ответственности по незначительным статьям, имеют возможность для перевода в специальную работу. По вашему делу скоро будет суд, и, в случае, если ваша вина будет доказана только по 213-й статье, вы попадете под эту программу. Артем Александрович, вы меня слышите? – поинтересовался баритон.

–Продолжайте, господин пиджак, – прошептал я, – продолжайте. Правда, я не совсем понимаю, как убийство и экстремизм, которые мне вменяют, могут переквалифицировать в хулиганку.

–Кхм, – покачал головой тот и продолжил, словно не замечая мой резонный вопрос, – в связи с увеличением уровня преступности и тяжелого финансового кризиса, заключенные будут переведены в особые зоны, освобожденные от охраны. Вы будете предоставлены сами себе, своим трудом вы получите дорогу в новый мир. Мы ознакомились с вашей историей и просто не можем оставить такого талантливого и разностороннего человека гнить в этой камере. Тем более, сына такого высокопоставленного дипломата.

–На работу меня пристраиваете? – хмыкнул я.

–Закон должен вступить в силу с 1-го января 2015 года, но учитывая ситуацию в стране, процесс будет ускорен, – снова не обращая внимания на мои слова, продолжал пиджак, – в качестве пробной версии, группа заключенных будет отправлена в особую зону для…

–Достаточно. Я не буду в этом дерьме участвовать. Вы меня на это не подпишете.

“Пиджак” не стал меня уговаривать, а лишь невозмутимо нажал на кнопку и в тот же миг в камеру заскочил охранник, презрительно ткнув в мою сторону пальцем, баритон прогудел:

–Уберите.

В следующий миг охранник рванул меня со стула и выволок из кабинета, единственное, что я успел сделать, это показать пиджакам на прощание средний палец. Я был повернут спиной и не видел их рож, но меня не покидала уверенность в том, что они увидели мой жест. Потом снова была змея, видимо, я обидел отказом настолько важных персон, что меня сразу отправили в карцер. На этот раз не били, странно, обычно после каждого косяка охранники вовсю орудуют дубинкой. Запихнув меня в черную утробу крохотного помещения, конвойный только покачал головой и проговорил:

–Дурак ты, Павлов. Дурак. Так теперь и сгниешь…

Презрительно ткнув меня сапогом в мое новое жилище, он буквально вжал меня в стену крохотного бетонного мешка. Охранник закрыл дверь карцера и гаркнул через крохотное окошечко:

–Начальник сказал, что ты должен согласиться.

–С начальником и буду говорить.

Стоит сказать, что насчет избиения я поторопился радоваться. Услышав мою фразу, он открыл дверь и выволок меня наружу. Прежде чем я снова оказался в каменном мешке, дубинка еще раза три отходила мою спину. Ну, почему ты никогда не можешь вовремя помолчать, Павлов?

Три дня я провел в этой тьме. Когда я, согнутый в три погибели, ослепший от яркого света выкарабкивался из карцера, конвойный уже был другой. Охранник толкнул меня к стене и нацепил наручники, за спиной раздался голос:

–Шевелись.

Через несколько минут хождения по змее я снова оказался на дороге к кабинету комиссии. На этот раз стула мне не предоставили: не снимая наручники, просто толкнули в спину и я рухнул на пол. Когда я попытался подняться, охранник обрушил на меня свою дубинку. Вскрикнув от боли, я рухнул на пол. Сверху раздался голос:

–К сожалению, три дня назад я был в командировке и не мог проконтролировать тебя.

–Здравствуйте, дядя Леша, – хмыкнул я с закрытыми глазами, и в следующий миг дубинка снова обрушилась на мою спину. Удар был настолько сильным, что я даже выгнулся от невыносимой острой боли, крика было не сдержать, я только зарычал как дикий зверь. Хотя, может рыка дикого зверя и не было, наверняка это смотрелось просто жалко.

Сверху раздался голос охранника:

–Не смей так разговаривать с начальником изолятора! Для тебя он Алексей Алексеевич!

–Володя, усади его на стул и выйди, – проговорил дядя Леша.

Я почувствовал, как охранник одним рывком поднял меня на ноги и усадил на стул, предварительно хорошенько дав мне хлесткий подзатыльник. Я поднял глаза и весело подмигнул кряжистому старику, сидящему напротив. Кроме дяди Леши в кабинете сидел еще один светловолосый человек лет тридцати – следователь Свиридов. Начальник следственного изолятора перевел взгляд на все еще стоящего за моей спиной охранника и проговорил: