Александр Винниченко - Сорока Джон и Похититель душ. Вор против Вора

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.comпо лицензии ССО

Ты никогда не знаешь , что приготовила тебе судьба, но тебе непременно придётся всё это съесть.

Эта история произошла в то самое нелегкое время, когда человеку (как виду) приходилось несладко. Мы столкнулись с собственными демонами, которые уже очень давно рвались наружу. В результате, потеряв 70% населения Земли и оставив шумными оживленные города лежать века в виде руин, человечество попыталось восстановить тот самый оазис, которым оно обладало, но не ценило.

Ни июльский пыльный зной, ни палящие лучи полуденного солнца никоим образом не могли помешать двум босоногим мальчуганам завершить их разгоревшуюся партию в карты. Они комфортно разместились на паре ступенек у дверей опустевшего подъезда давно надежно заброшенного трехэтажного дома, расположенного неподалеку от центра города. Рядом подзывал прохожих хорошо всем знакомый продавец хот-догов. Вот уже шесть лет подряд он, подобно британскому королевскому караульному, изо дня в день занимал свой пост между круглым пустым фонтаном и треснувшим, как перезрелый арбуз, зданием центрального банка. Весь мокрый от пота усатый владелец тележки с фаст-фудом тщетно пытался укрыть свое тучное шарообразное тело в прозрачной тени небольшого голубого зонта. Редко проезжающие мимо машины оставляли за собой пыльный след, удручающий всякого прохожего, кроме двух юных картежников.

Игра была отложена на время по причине вовлечения в крайне серьезную беседу. Внешние раздражители были игнорированы двумя десятилетками. Мальчик, который был посветлее, имел важный вид. Он сосредоточенно и серьезно вслушивался в детали истории, повествуемой его приятелем. Подпирая большим пальцем левой руки подбородок, а указательным упираясь в губы и слегка наклонив голову на бок, он действительно создавал впечатление смышлёного не по годам мальчика. Его манеры, прямоугольные очки, правильная осанка, одежда и аккуратная короткая с зачесом на правую сторону стрижка послужили предпосылками для рождения его прозвища. Все звали его Умник.

Прозвища в кругах мальчишек никогда не были редкостью, а в компании этих местных разгильдяев подбирались с очень большой точностью, и потому нередко подходили им лучше, чем собственные имена. Умник был хорошо одет, что являлось редкостью в то время. На нем была синяя клетчатая рубашка и практически новехонькие джинсовые бриджи. Девятилетний зеленоглазый блондин был гордостью своей семьи, а с появлением наручных часов на запястье, стал еще и символом родительского достатка.

На самом деле, в то сложное бедное время люди делились на три группы: те, кто почти ни в чем себе не отказывали (семья Умника была из таких); те, кто мог себе позволить немногое и абсолютно нищие бездомные, побирающиеся в помоях обездоленные. Такое разделение произошло по причине практически полного вымирания человечества в 2048 году.

После того как цивилизация, достигнув пика своего развития, пришла в упадок, современное общество потерпело крах. В результате тотального экономического кризиса и последовавших за ним затяжных кровавых войн в мире осталось всего три крупных города-миллионера, пара сотен городишек и множество мелких полудиких колоний. Город Н***, в котором жили Умник, Сорока и их друзья, попадал под категорию небольших городов.

– …Сом? – переспросил Умник своего оппонента по картам.

– Сом. – Совершенно спокойно ответил Сорока.

– По локоть? – с легким недоверием продолжал допрос Умник.

– По локоть. – Абсолютно спокойно и, глядя прямо в глаза, отвечал Сорока, – За свои десять с половиной лет я много рыбы повидал, но эта – определенно была самой вкусной.

Друга Умника прозвали Сорокой, на самом же деле этого черноволосого голодранца звали Джон Хаф. Джон целиком и полностью принадлежал третьей группе населения: был бедным, бездомным, и сиротой. Имя ему придумал Стивен Мордсон – хмурый пятидесятилетний работник пресса на металлической свалке – по большей части, ныне бесполезных для человека вещей. Там же Стивен и обнаружил маленького годовалого Сороку, плотно завернутого в тонкое грязное вафельное полотенце и аккуратно помещенного в картонную коробку, судя по всему, в прошлом служившей домом для пары отличных крупных ботинок. Уловив крик младенца, доносившийся из коробки под дверью вагончика работников мет-свалки, хмурый Стивен оказал очень дорогую услугу Джону – спас его только недавно зародившуюся жизнь. Какое-то время хмурый Стивен выплачивал больнице н-ные суммы денег, которых было достаточно для правильного ухода за малышом, но время было страшное и совершенно бедное. Потому, спустя год и два месяца Стивену Мордсону пришлось отказаться от содержания еще одного ребенка в его и без того непростой жизни. Наконец-то его драгоценная супруга смогла выдохнуть с облегчением. «Но куда деть ребенка?!» – мысли, не дающие покоя, шумно вертелись в голове Стивена. Тогда он вспомнил собак со свалки, которых подкармливали коллеги, и забрал маленького Джона из больницы жить в рабочий вагончик. Раз собак начальство не гонит со свалки, может, и мальца не тронут.

Когда Джону Хафу было полных пять лет, Хмурый Стивен ушел из жизни, навсегда покинув сироту вновь одного в проклятом Богом месте. Сердечный приступ застал работягу за любимым делом – в момент прессовки металлического хлама. Он просто внезапно вывалился из своей кабины и больше никогда не встал.

Директор свалки прознал о мелком приживале и запретил Джону жить в вагончике. Но с территории все же гнать не стал. Нужно понимать, что в то время люди умирали от голода и болезней повсеместно, и позволив мальчику продолжать считать свалку своим домом, начальство показало себя несказанно милосердным. Хоть никто и не верил, что малыш долго протянет в таком месте.

Но Джон обладал величайшей любовью к жизни и уходить из нее никуда не собирался. Несчастный и исхудалый, он нашел в одной из гор старых ржавых авто маленький лаз, в который смог бы пробраться далеко не каждый. Мальчик стал жить внутри огромного старого фургона, заваленного различным мусором, вроде ржавых кондиционеров, старых авто, стиральных машин и рефрижераторов. Оборудованный кожаными рваными диванами, черным журнальным столиком и мягкой желтой обивкой всего корпуса, изнутри старый Peugeot Traveller имел все шансы стать идеальной «берлогой-убежищем». В принципе, в фургоне было все необходимое, так казалось пятилетнему Сороке, а ему, и правда, немного нужно было. Большая часть лобового стекла выглядывала из горы хлама, благодаря чему пускала в салон определенную долю солнечного света в дневное время (хоть застать там Джона днем было практически невозможно). «Для ночёвки более чем достаточно», – считал Джон. В душ же он всегда мог сходить в общественную баню при угледобывающей шахте. Комендант пускала сироту совершенно бесплатно, ей вполне хватало разок заглянуть в удивительные карие глаза этого чумазого мальчика. Вдобавок ко всему, его худо-бедно подкармливали работяги со свалки. Пользуясь этой незамысловатой схемой, Сорока замечательно (на его взгляд) дожил до 10-ти лет.