Татьяна Зубачева - Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи

– Куда? – вырвалось у Жени.

– В Цветной квартал, – пожал он плечами. – Там тоже праздник будет. Там я в глаза не кидаюсь и отобьюсь, если что. А этот… – его глаза стали виноватыми. – Я его раньше не видел. Подставил я тебя, да?

– Город маленький, – пожала плечами Женя, – все время с кем-то сталкиваешься. Ты тут не при чём.

Он кивнул с грустной улыбкой.

– Смешно. Как я голову подниму, так меня по затылку тюкают.

– Голова не болит? – попыталась пошутить Женя.

– Пока нет, – ответил он такой же попыткой.

Женя встала, собирая посуду, и он тут же вскочил. Она потянулась к нему, и он ловко, одним движением подставил ей щёку для поцелуя и отобрал стопку посуды.

– Давай сюда, я помою.

– Обойдёшься, – не уступила Женя.

И он облегчённо засмеялся тому, что она наконец-то стала прежней, отошла от внезапного удара. А этого беляка… ну что ж, город маленький, будет нарываться, так и нарвётся. А там главное – ударить первым.

Цветной квартал праздновал неумело, то есть бестолково, пьяно и шумно. Эркин и Андрей не спеша шли по улице, весело переругиваясь со знакомыми. Они уже посидели с ватагами Одноухого и Арча, выпили, погорланили, поели. Солнце стояло над головой, впереди полдня, и делать абсолютно нечего…

…Он с утра, пока Женя спала, вымыл голову и обмылся оставленной с вечера на плите водой, заготовил всё для Жени – она говорила про уборку и мытьё Алисы – и заглянул в комнату. Женя ещё спала, но от его взгляда сонно потянулась и приподнялась на локте.

– Ты?

Он подошёл и присел на корточки у её изголовья.

– Я. Разбудил тебя?

– Нет, всё равно пора уже. Ты уходишь?

– Да, я всё сделал. Вода уже закипает.

– Спасибо, родной, – она высвободила из-под одеяла руку и погладила его по голове. – Вымыл голову?

– Да.

– Не простудишься с мокрой головой?

– Нет, сегодня тепло.

Они говорили шёпотом, чтобы не разбудить Алису.

– Я в темноте приду.

– Хорошо. Денег возьми, не ходи голодный.

Он молча взял её руку, поцеловал.

– Тебе бы тоже отоспаться сегодня, да вот…

– Нет, Женя, все хорошо.

Он положил её руку и, наклонившись, осторожно поцеловал её в висок. Как она любила, сжатыми губами. И ушёл…

…Эркин покосился на Андрея. А Андрею совсем не весело, хоть он и горланит, и задирается в шутку. Их глаза встретились, и Андрей, резко отмахнувшись от встречного, вдруг сказал.

– А на хрена нам круговерть эта?! Пошли, посидим где-нибудь.

– Пошли, – согласился Эркин.

Рабское веселье – нажраться и упиться – не привлекало его. Да ещё в такой компании, где половина – шакалы, что за халяву нагишом станцуют.

Через Цветной квартал они выбрались из города, обогнули свалку и вышли к заросшей лощине с прудиком. Свалка сюда ещё не добралась, и склоны в молодой траве ещё чисты. Здесь никого не было, и Андрей предложил.

– Скупнёмся, пока чисто?

Эркин пожал плечами и согласился. Они спустились к чистой, ещё не зацветшей воде.

– Плаваешь? – Андрей быстро сбросил у старого пня сапоги и куртку и попробовал ладонью воду.

– Не очень. А ты?

– В детстве плавал. Может, и помню.

Андрей ещё раз огляделся по сторонам.

– Вроде чисто. Но знаешь, давай по очереди, а то ещё голышом останешься.

– Иди первым, – согласился Эркин и стал раздеваться.

Пока он складывал своё, чтоб зря не мять, Андрей бросил кое-как штаны и рубаху и не вбежал, а как-то влетел в воду.

– Ах-ха-ха-ха! – вода гулко отразила его восторженный вопль.

Эркин покосился на скомканные шмотки, всё-таки поднял и уложил их как следует рядом со своими вещами. И с наслаждением потянулся, разминая, расправляя тело. За его спиной ухал и шумно плескался Андрей. Эркин стоял под приятно жаркими лучами и гнал, гнал по мышцам волны напряжений. По раскинутым рукам от пальцев к плечу, по спине к другому плечу, и по другой руке до пальцев. Играл мышцами спины, груди, ног. Всё зажило, синяки и ссадины сошли бесследно и если б не щека…

– Ух, хороша водичка!

Эркин обернулся. Андрей стоял у берега по щиколотку в воде, ерошил обеими руками волосы. Эркин впервые увидел его обнажённым. Он… он никогда не видел такой белой кожи. Лицо Андрея и кисти рук, и так светлые, казались тёмными, почти обугленными рядом с молочно-белой, чуть ли не бесцветной кожей тела. И такого… страшного тела Эркин тоже никогда не видел. Рубцы и шрамы покрывали Андрея как узором, местами из тела словно куски мяса вырваны, обтянутые кожей ребра в шишках сросшихся переломов. И худой он какой, все кости наружу…

– Ну, чего вылупился? – хрипло с нарастающей злобой спросил Андрей. – Иди, купайся. Красавчик… – он закончил ругательством.

Эркин молча прошёл мимо него к воде.

Плавал он плохо, но на воде держаться умел. В дорогих Паласах были бассейны, и их учили работать в воде. Да и тогда, когда на второе лето гоняли бычков, ему иногда удавалось выкупаться, если лагерь был рядом с ручьём или речкой, а он оставался днём один.

Вода холоднее и не такая упругая, как в бассейне, но радость от владения телом была сильнее, и не по приказу, а по своему желанию… Эркин с удовольствием ещё раз кувыркнулся в воде, встал на ноги и пошёл к берегу.

Андрей сидел на траве, обхватив колени руками, и смотрел на него таким же внимательным изучающим взглядом. Но Эркин не стеснялся своей наготы, а уж теперь, когда все зажило… Вот только… но Андрей знает, что он спальник, так что пусть… не страшно. Эркин, спокойно выдерживая этот взгляд, подошёл и сел рядом, подставив спину солнцу.

– А что? – вдруг спросил Андрей, – у вас там все с такими, – он сделал выразительный жест, – были?

– Других на сортировке выкидывали, – очень спокойно ответил Эркин. – Ты мне про лагерь расскажешь?

– Ты что?! – немедленно вскипел Андрей, – Охренел?! Да мне вспомнить только…

– А мне вспоминать приятнее? – перебил Эркин.

Андрей бешено посмотрел на него, потом отвернулся и длинно сплюнул сквозь зубы.

– Ладно, не ершись. Просто… гладкий ты…

– Чего?! – теперь уже Эркин обозлился. – Гладкий, говоришь, смотри! Сюда смотри! Видишь?

Крохотные треугольники, словно чуть вдавленные в кожу, еле заметные вмятинки, на запястьях, у сосков, на животе, на лобке, мошонке, щиколотках, висках…

– Говори, видишь?

– Ну, вижу. Ты б мне ещё в нос ткнул. Чего это?

– То самое, – Эркин отодвинулся. – Током когда бьют, прикрепляют такие… пластинки. Ну и остаются… следы, как ни разглаживай потом, всё равно. Так-то не видно, только если знаешь, где смотреть.

– Током? – переспросил Андрей.

– А чем ещё? От плётки кожа портится. Ну и дубинками ещё били. Но тоже чтоб без следов.

– Про дубинки знаю.

– Гладкий… – повторил Эркин. – Знал бы ты каково… как эта гладкость… Э, ладно, – он с силой ударил кулаком по земле. – Нечего душу травить, – но остановиться не мог. – А смотрел я… я таких белокожих сроду не видел. Ты всегда такой был?