Райдо Витич - Анатомия Комплексов (Ч. 2)

Конечно, на пиратский гоффит он уже не вернулся, домой улетел — на Флэт и пошел на поклон к сводному брату Магрио. Тот был эстибом в кьете Модраш и жил в шигоне под Корли, на Викфорне. Он был окэсто и единоверцем, поэтому не отказал, помог, устроил.

Четыре года они прожили все вместе, но два года назад Агия ушла в эфриш и не вернулась. Ее взяли к сленгирам, а ему прислали уведомление и сумму выкупа. Только тогда Шаванпрат пожалел, что не заключил с ней союз. Жену бы не тронули, а вот тэн…

Он оказался бессилен. Сначала пытался вытащить ее законными путями, потом хитростью и подкупом, в итоге сам стал изгоем, но ей не помог. Пришлось уходить в горы, присоединиться к таким же, как он, загнанным в угол законами, системой и обстоятельствами бесправным озлобленным и вычеркнутым из списков людей. Там он и понял, что не сдастся и не остановится. И вырвал Агию силой, подговорив товарищей и разгромив лабораторию, в которой ее содержали. Вскоре он женился на ней и стал гешетом [12] Предводитель, глава. инсургентов: его одолевала жажда мести за то, что пришлось перенести его женщине, ему и многим другим, что встали с ним в ряд в защиту незнакомой груттонки. Он хотел изменить положение вещей, изменить мир и отношение к окэсто, канно. Он самолично убедился в несовершенстве законодательной системы, в предвзятости именитых фагосто. Он слишком многое увидел и понял, и если раньше у него бы и мысли не возникло пойти против высших чинов, вековых законов, то, оказавшись изгоем, отщепенцем, он не увидел другой дороги, кроме этой. Терять ему уже было нечего, а получить он хотел много, сразу и навсегда. К тому же ответственность за Агию обязывала его если не обеспечить ей достойную жизнь, то хотя бы достойно умереть, оставив ей в наследство свое честное имя и добрую память.

А потом брат принес ошеломляющую весть — младший брат сегюр, окэсто, не умер, вернулся, выздоровел, заключил союз с канно и теперь не только муж и совластитель, так еще скоро станет отцом фэсто! Это была уже не надежда — вера.

Война то затухала, то разгоралась вновь, и если б не тайная помощь сегюр через кьеты, окэсто вымерли б по всему Мольфорну, да и канно бы не поздоровилось. Но они выжили и дожили.

По слухам скоро войне конец, сегюр добьется снятия блокады и принятия закона об объединении нации в единое целое. Немного осталось. И могористы словно знали о том, под конец решили оторваться с разрешения своего сегюр и его троуви, бесчинствовали: то ультоны [13] Ультрозвуковые мины. у троп поставят, то в пещеры энерголовушки сунут, проигнорировав высочайшие указы и вековые законы. В эфришах каждого подозрительного или просто непонравившегося хватают, паек воды урезали до одного потрула [14] 1,4 литра. на десять дней, кьеты закрыли, связь с Викфорном блокировали, патрули усилили…

Канно закашлялась, судорожно вздрагивая, и открыла глаза. Агия поспешила к ней на помощь, взяла флягу, но мужчина жестом остановил ее, приказывая не подходить. Сам подошел, пить дал и, забрав флягу, сел рядом, вперил пристальный немигающий взгляд, намериваясь, наконец, выяснить необходимое и принять решение.

Алене под этим взглядом неуютно стало, смутилась, губы обтереть хотела да тут свою руку увидела и ужаснулась:

— О, Господи! — вырвалось непроизвольно. Рука, как лапа у старой замученной курицы: кожа сухая, сморщенная, костяшки пальцев сбиты, и все в мелких трещинах, царапинах, грязных разводах.

Она представила, как выглядит, и взгляд мужчины уже не удивлял. Мучается тот наверняка в догадках: что за чучело к нему в пещеру приползло? От кого такое народилось и почему само не удавилось?

А Шаванпрат удовлетворено прищурился: вот и ответ на один из главных вопросов — не единоверка. Что за бог «Господь» он не знал и даже не слышал о таком, но ничуть не сожалел. Ее вера — ее дело. Пусть ее бог ей и помогает. Еще два вопроса, и он со спокойной душой избавится от гостьи.

— Чья ты?

Алена вопрос не поняла, моргнула, лоб наморщила и брякнула:

— Своя.

Мужчина кивнул: ничья значит, как лауг, сама по себе, а, следовательно, для себя. Ладно, второй плюс за прощанье.

— Как здесь оказалась?

— Из пустыни пришла. — " И что ему надо?" — озадачилась Алена.

— И долго шла? — спросил с долей скепсиса в голосе.

— А какой сегодня день? Число? — и растерялась, услышав, осознав. — Восемь дней шла.

Мужчина дернулся, словно она ему пощечину залепила. Взгляд стал жестким, неприязненным, ноздри раздулись, скулы побелели:

— Ложь! — бросил, как перчатку в лицо.

Девушка нахмурилась, силясь понять, что происходит: почему ей не верят? Что за допрос? И. отчего, черт возьми, так жарко?

Но спросить она ничего не успела: мужчина бесцеремонно поднял ее за руки:

— Вставай и убирайся!

Алена скривилась, готовая расплакаться от подобной жестокости: неужели снова идти? Куда? Как? Почему? И застонала от боли, разлившейся по груди и спине. Перед глазами все закружилось, запрыгало, поплыло зыбкой дымкой. Она вцепилась в нагрудный ремень мужчины, чтоб не упасть и, слепо ткнувшись в плечо, сползла, уже ничего не соображая.

Мужчина брезгливо поморщился и поднял ее на руки. Агия тут же встала на пути, преграждая дорогу, и умоляюще сложила руки на груди: поняла уже, что муж задумал:

— Она больна, Шаванпрат.

— Она опасна и обременительна! — грубо ответил тот и смутился: Агия подобной резкости не заслуживает.

— Она нуждается в нашей помощи.

— Тебе помогали такие, как она, когда нуждалась ты?

Девушка опустила голову, не смея перечить, но отойти не спешила, и мужчина мягко попросил:

— Отойди, милая. Мы сделали, что могли, теперь эта лгунья — не наша забота, да и не достойна она твоего сочувствия. Я отнесу ее на тропу. Утром ее найдет патруль.

— До утра может налететь фуэро…

— Он ей не страшен. Ты же слышала: восемь дней по пустыне. И жива, — с ядовитой усмешкой заметил мужчина.

— Она могла ошибиться, у нее жар, — робея от собственного упрямства, парировала Агия. Шаванпрат лишь укоризненно посмотрел на нее, не понимая, чем эта гостья той по нраву. Конечно, сердце у жены большое и вместительное, но он проследит, чтоб лишние там не задерживались.

— Я не стану спорить. Ей здесь не место, вот и все, что я могу сказать. Отойди.

Девушка окончательно сникла и отошла.

Мужчина отнес Алену довольно далеко, положил на камни и сел рядом, передохнуть. На тропу он ее, конечно, не понес, уверенный, что эта женщина имеет отношение к высшим чинам. Если не дочь и не невеста эгнота, то подруга сленгира точно. Такие канно, как она, умеют приспосабливаться, выгодно продавая то, что имеют. А этой есть что продать. Было.

Он с ненавистью посмотрел на нее и встретился с устремленным на него взглядом синих глаз: