Екатерина Полякова - За все, чем мы дорожим

Помощники, разумеется, рвались поучаствовать, но пришлось охладить их пыл. Я все понимаю, но у нас есть и другие пациенты, и всем троим толкаться у моей аппаратуры, причем не по делу, а из чистого любопытства – непозволительная роскошь. А я настроила сканеры и принялась за работу. Инцидент с Дестикуром был в биографии Асахиро далеко не единственным – я наблюдала целую коллекцию шрамов разной степени роскошности и давности. Чего стоит шрам на шее, оставшийся явно от холодного оружия и красноречиво свидетельствующий о том, что глотку его обладателю не перерезали только чудом, или давний перелом правой руки – удивительно, как удалось сохранить функционал. Сканеры показали недавно сросшийся перелом ребра, опять же недавнее пулевое ранение в бедро и два в грудь. Вот это, похоже, как раз осталось на память от Дестикура. Попыткой сползти по стенке я не удивлена – пули прошли в опасной близости от сердца, пробив легкое. Кажется, я не сдержалась и прорычала не самую цензурную часть комментария в адрес здешних медиков вслух, судя по тому, как Асахиро вопросительно на меня посмотрел.

– Не беспокойтесь, с вами все будет в полном порядке, – поспешила заверить я. – Только на это потребуется некоторое время. И если бы те, кто вас лечил, не отпустили бы вас в таком состоянии, значительной части проблем можно было бы избежать. Впрочем, если бы они вас не отпустили, мы бы не встретились. Так что как член экипажа «Сирокко» я им благодарна, а как медик хочу оторвать руки. Или даже голову.

– Не стоит. Повторюсь, я сам оттуда ушел. Не хотел подвергать команду опасности.

– Я все понимаю, но этим людям были вверены ваша жизнь и здоровье. И ставить выше этого локальные конфликты, наплевав на медицинскую этику… нет, мне не понять.

Больше мы к этой теме не возвращались. Впрочем, нам нашлось, о чем поговорить. Асахиро рассказывал о своих методах восстановления после частых вооруженных стычек, и я понимала, что его состояние на момент нашей встречи – скорее правило, чем исключение. Нет, я очень рада, что он решил присоединиться к нам. Просто потому, что хорошего человека из такого места лучше забрать как можно скорее. А человек он хороший, при всей своей биографии. Как-то незаметно мы разговорились и не только на медицинские темы. Асахиро вспоминал, чему его учил старший брат – как я поняла, известный у себя на родине мастер боевых искусств. Я разоткровенничалась и рассказала о своем внезапном повышении – как вместо учебной тревоги пришлось разбираться с настоящим пожаром, и я тащила на себе того майора и крыла его, наплевав на субординацию, последними словами, чтобы только оставался в сознании. Думала, исключат к чертям терранским за неуважение к командованию, а вышло, что выпустилась не энсином, а уже лейтенантом. Не люблю вспоминать эту историю. Впрочем, сейчас я об откровенности ни минуты не жалела. Чувствовала, что Асахиро меня поймет. А ведь до того я так болтала только с Деверо и Враноффски, да и то разве что в отпуске. На корабле у парней работы невпроворот. Впрочем, судя по их энтузиазму и жизнерадостным «Есть, капитан» и «Так точно, капитан», службой они довольны.

Со всем этим осмотром я изрядно устала. Зато все под контролем, ни о чем беспокоиться не надо. По крайней мере, так я думала, покидая медотсек. Теперь принять душ, потом заглянуть в кают-компанию. Там наверняка Деверо, Враноффски и Эрнандес режутся в карты. С удовольствием сыграла бы с ними пара на пару, заодно и напомнила бы Леону, когда остановиться. Однако на пути из душевой я столкнулась нос к носу с коммандером Нуарэ.

– Габриэль, прошу вас, уделите мне пару минут.

Я стиснула зубы. Не далее как за несколько часов до атаки я стала свидетелем мерзопакостной сцены – коммандер устроил Деверо разнос якобы за нарушение субординации. Вся команда знает, что штурман Деверо и пилот Эрнандес – лучшие друзья. Но старпому надо хоть к чему-то придраться. Хотя к нему самому даже капитан обращался просто по имени, и это слышал не один человек.

О, как мне хотелось с размаху пригвоздить коммандера к стенке, напомнив этому красавчику с агитплаката, что я ему не «Габриэль», а лейтенант Картье, если ему так нравится блюсти субординацию. Впрочем, я не самый удачный вариант. Для медкорпуса в уставе есть хоть и крохотные, но послабления. Да и потом он снова на Деверо отыграется. А все из-за меня. Деверо ко мне со времен нашего кадетства неровно дышит. Впрочем, я с самого начала предупредила, что у него нет шансов, и он все прекрасно понял. С тех пор и дружим. Но сердцу-то не прикажешь. Зайдешь к нему в каюту – а там мои портреты висят. Отличные портреты, надо сказать. Из Деверо вышел бы прекрасный живописец, если бы он сумел закончить Академию художеств. Но судьба распорядилась иначе: флаер его родителей разбился. Нелепая и трагическая случайность. Его отец был прекрасным пилотом, но надо же было, чтобы именно у этой модели случился производственный брак. Скандал был страшный, флаеры мгновенно отозвали, производители чуть не разорились на компенсациях, но погибших не вернешь. Деверо пришлось отказаться от учебы, платить за которую он бы не смог, и перевестись в военную академию, где обучение бесплатно. Уверена, что флот от этого только выиграл, потому что способности к навигации у Деверо просто выдающиеся. Капитан того же мнения. А вот его старший помощник ищет любой повод для выговора или еще чего, потому что претендует на мое внимание сам, и Деверо ему как кость в горле. Честное слово, я думала, такое бывает только в дурацких сериалах, которые сестры готовы смотреть круглосуточно. Жизнь оказалась покруче всякого сериала. И ведь во всем остальном Рафаэль Нуарэ просто прекрасен. Красив, умен, аккуратен, вежлив, хороший тактик и блестящий аналитик, капитан и команда его ценят – в общем, о таком только мечтать с придыханием. И до чего же противно оказаться в ситуации, когда в тебя влюблены двое замечательных парней, а тебе не нужен ни один из них. Да и никто другой, в общем-то, тоже не нужен. Это еще не говоря о том, что мы все в одном экипаже. Ладно дружба Деверо и Враноффски с Эрнандесом или со мной. Никто из нас четверых никогда не забывал об уставе и не перегибал палку, для свободного общения есть отпуск. А если уж Нуарэ начал себе такое позволять, то хоть на другой корабль переводись. Даже знаю, куда возьмут, но я не хочу оставлять эту команду. Они мне уже как семья. А уж что капитан скажет… хотя, если опустить все цветистые обороты, смысл которых только Враноффски и знает, капитан промолчит.

– Да, коммандер, – сухо ответила я, старательно подчеркнув обращение по званию. Кажется, Нуарэ это тоже заметил, и взгляд его на секунду стал растерянным.

– Наедине.