Алексей Гравицкий - Новый Олимп

– Что ж ты, падлюка, делаешь?! – со всей добротой, на которую был способен, протянул я сквозь зубы.

Подрезавший меня «Ford Focus» виновато моргнул аварийкой и полез в левый ряд. Одно время «Ford Focus» в Москве был диагнозом. Автолюбители, поднакопившие жирка, массово перелезали с «жигулей» и «москвичей» на иномарки. Ощущение собственной крутости от этого ударяло в голову, и чуваки начинали вести себя на дороге соответственно – как идиоты. В большинстве случаев такими иномарками были именно бюджетные «Ford’ы». Правда, мне казалось, что время «фокусников» прошло. А вот, поди ж ты!

– Если ты денег одалживал, чтоб потом попрекать, то мог бы не одалживать вовсе, – обиженно сообщил мне в ухо мобильник голосом Лёньки, принявшего тираду про падлюку на свой счёт.

– Это не тебе, – поспешил утешить я товарища. – А тебе я одалживал на две недели. С тех пор год прошёл!

– Ну нет у меня сейчас, Серёня, нет, – снова запричитал Лёнька. – Как только появятся, тебе первому отдам. Войди в положение. Кризис.

– У всех кризис, засранец, – беззлобно ответил я и дал отбой.

Надежда на старого приятеля растаяла на глазах, а других надежд не осталось. Мой интернет-магазин, до поры приносивший хороший стабильный доход, в свете вышеупомянутого кризиса завял и вместо того, чтобы давать прибыль, требовал теперь вложений. Денег не осталось. Перспектив без спешного финансирования тоже. Всё летело в тартарары. Надо было что-то срочно придумать, но оригинальные мысли опять-таки отсутствовали.

Несколько месяцев я сидел дома, пытаясь сгенерировать новую максимально бесплатную в реализации бизнес-идею или хотя бы выжать долги из знакомых, которым что-то одалживал. Попытки оказались тщетными. Знаете, что такое финансово-половой кризис? Это когда открываешь бумажник, а там – грубое обозначение полового органа.

Финансы мои уже не просто пели романсы, а голосили во всю мощь матерные частушки. Жрать хотелось всё чаще и всё сильнее, причём усиление чувства голода, как выяснилось, напрямую зависело от снижения моей способности оплачивать среднюю корзину потребителя. Катька, жившая со мной под одной крышей последний год, сперва начала бурчать, а потом сказала, что ей всё это надоело, и, резко собравшись, съехала к родителям. Её папаша – генерал в отставке – и так всегда смотрел на меня как на ничтожество, а тут и вовсе пообещал спустить с лестницы, если я когда-нибудь попадусь ему на глаза…

Эта информация пришла ко мне по сарафанному радио через общих знакомых, и тут меня осенило: не стоит попадаться на глаза Катькиному отцу. А если и стоит, то в таком месте, где нет лестниц. Мысль была неплохой, но, увы, не имела никакого отношения к бизнесу.

И тогда – в отсутствие денег и идей – я пошёл поработать в такси. На своей машине. Временно. Может, решение и дурацкое, но лучше в такси на своей машине, чем в офисе на левого дядю.

Однако и здесь обнаружилась масса заморочек. Началось с вступительного тестирования. Меня проверили на знание ПДД и географии города, а потом предложили прочитать «У Лукоморья…» Пушкина. «Это что, шутка такая?» – немного удивился я. Но крайне серьёзный работодатель посмотрел на меня с таким выражением, что стало ясно: ему не до шуток, если он вообще умеет шутить. Пришлось, как в третьем классе, тарабанить про зелёный дуб, златую цепь, учёного кота и прочие сказочные прибамбасы. Уже потом я выяснил, что это тест на владение русским языком, эдакий отсев моя-твоя-непонимающих гастарбайтеров из профессии. А ещё в работе таксиста оказалась важна быстрота реакции. На это не тестировали, это я уже по ходу работы сообразил. Вот как сейчас.

Я резко ушёл вправо и остановился на обочине перед хмурым мужиком в дорогом костюме. Водилы называют это «взять руку».

– Куда едем?

– В кабак, – лаконично объяснил мужик, плюхаясь на сидение.

Я скосил глаза на клиента. Чёрные вьющиеся волосы, идеально пропорциональные черты лица. Аккуратные тонкие усики и бородка клинышком. На вид ему можно было дать лет тридцать, не больше, если сбрить растительность на лице – точно меньше. Впрочем, внешность бывает обманчива.

– Чего таращишься, возница? – архаично вопросил пассажир. – Поехали.

Я щёлкнул поворотником, краем глаза оценивая клиента. Не беден. Молод. Подшофе. Мы на Садовом. И куда его везти?

– Впереди ресторанчик восточной кухни, – поделился я. – Там неплохой бизнес-ланч.

Клиент поморщился.

– Я ж не обедать собираюсь.

– Если развернуться в обратную сторону – стрипклуб.

– Рано.

Я понимающе кивнул и свернул с Садового кольца. Рядом на Тимура Фрунзе как раз находился камерный винный бар с усиленным упором на Рислинг. «Кабак» нового московского формата, так сказать.

Клиент всю дорогу мрачно изучал ногти и не произнёс ни слова. И, останавливаясь возле бара, я готов был с ним попрощаться, но вышло иначе.

– Подождёшь? – поинтересовался мой мрачный пассажир.

– Долго?

– Как пойдёт.

Я пожал плечами и предупредил:

– Вызвать нового таксиста будет дешевле.

– Деньги – не проблема, – отмахнулся клиент.

– Проблема – их отсутствие, – согласился я с улыбкой. Впрочем, судя по его взгляду, моя ирония была не очень уместна.

– Глуши мотор, пойдём.

– Куда? – не понял я.

– В кабак, – коротко и ёмко ответил клиент уже знакомой фразой и уставился на меня холодным немигающим взглядом. Вероятно, так смотрит вечность.

Что обычно делают с вечностью, которая подняла руку и остановила попутку до кабака?

Должно быть, замешательство у меня на лице отразилось в полной мере, потому как пассажир вздохнул, запустил руку в карман и с небрежным изяществом выудил сложенную пополам пачку пятитысячных купюр.

– Этого хватит, чтобы ты возил меня до конца сегодняшнего дня? – поинтересовался он.

В пачке навскидку было тысяч сто пятьдесят, не меньше, а может, и больше. И, наверное, любой здравомыслящий человек на моём месте высадил бы странного чувака и попрощался бы с ним от греха подальше. Но в его тонких пальцах было решение многих моих насущных проблем, и я взял деньги.

Аккуратное место «про вино» открыл, что называется, «для своих» один известный винный энтузиаст. Заведение получилось крохотное – всего несколько столиков и барная стойка неправильной формы – и тёмное. Строгий интерьер не радовал яркими красками: тёмно-синие стены, тёмно-коричневое дерево, чёрные стеллажи с бутылками и тусклые светильники. Всё здесь было сделано правильно, со вкусом, но уюта не ощущалось.

Однако отсутствие уюта нисколько не смутило моего пассажира. Клиент позволил администратору проводить нас в дальний угол, угнездился в приземистом мягком кресле, и, практически не глядя в меню, будто обедал здесь каждый день много лет, ткнул пальцем в какое-то запредельно дорогостоящее вино, добавил к нему двойную сырную тарелку, и указал мне на кресло рядом.