Заряна Уланова - Счастье дурака

– Дорога справа от тебя, – пропищало насекомое почти человеческим голосом. – Возвращайся, не то заблудишься.

Говорящее насекомое, конечно, было волшебным, и Прокла разобрало любопытство.

– Э, а ты кто? – спросил он, садясь на колени и осматривая ободранную голень. Ссадина оказалась пустячной.

– Великий дух, – пропищал комар. – Скоро стемнеет, так что не тяни, иди на дорогу.

Мальчик так и покатился со смеху.

– Ты? – кричал он. – Ты, пискля, великий дух?! Вот умора! Да я тебя одной ладонью!

Насекомое вспыхнуло… и через мгновение над Проклом навис человек ростом с дерево, одетый в радугу, зеленоглазый и серебряноволосый. Как есть, великий дух.

– Смертный, если у тебя хватило ума потревожить Зеркало Дайвоны, делай, что говорят! – Прокл молча кивнул. Он сделался белее мела, и от страха его разбирала икота. – Вот твои вещи, – в траву перед мальчиком упали его рубашка, штаны, башмаки и котомка. – Одевайся и иди!

Прокл торопливо собрался и бросился в заросли.

– Не туда! – крутанула его невидимая сила. – Вот теперь иди!

Пройдя с полсотни шагов, мальчик увидел свою прежнюю дорожку. Великий дух уменьшился, и над Проклом снова заныл волшебный комар.

– Эй, – несмело окликнул его мальчик. – А ты чего не возвращаешься?

– Отныне я к тебе приставлен! – обрадовал комар.

Прокл остановился, как вкопанный.

– Не, слушай, так не пойдет, – сжав для крепости кулаки, объявил он. – Я иду один.

Наставники ему не нужны были даром. Только-только Прокл сбежал из Омтейна, свободы хлебнул, и тут…. Комар начал медленно увеличиваться в размерах.

– Смертный…, – услышал Прокл угрожающее и торопливо добавил:

– Но от попутчиков не откажусь.

– Молодец! – одобрил дух, летая над ним и пища. Тонко и заунывно. Бредя назад по дорожке, по которой он еще недавно так стремился навстречу приключениям, Прокл думал, что гаже великих духов ничего в жизни быть не может. Он ошибался.

КУПЛЕТ

– С добрым утречком, Павел Валерьевич! – приветствовал я себя, нащупывая на тумбочке надрывающийся будильник. Голова раскалывалась, она-то знала, что утро добрым не бывает. – Подъем!!!

Будильник наконец заткнулся. Вовремя – я уже искал, чем бы по нему грохнуть. А теперь – в ванную, одеться, позавтракать, выпить кофе – и на автобус. Бегом! Это в Москве писатели могут позволить себе жить на гонорары, а с моего издательства стрясти лишний грош – почти то же, что доказать знаменитую теорему Ферма. Многие пытались, да бестолку. Вот и приходится работать не по профилю. Вот и вкалывают фантасты программистами. Фантастика!

Лифт не работал, лампочку в подъезде так никто и не вкрутил. Я толкнул разбитую дверь, скрепленную поперек листом ржавой жести, и вышел на улицу. Весна уже съела сугробы, грязный ноздреватый снег в тени козырька подъезда таял, обнажая загаженную мусором, окурками и собачьим дерьмом землю. Хотя было только начало седьмого, под фонарем уже прогуливались две тетки с шавками, насколько я успел разглядеть, таксой и ротвейлером, тщась оттянуть собачек от помойки. Светало, морозный ветерок гнал ночь за город.

У соседнего подъезда я увидал Кэт в компании нескольких подростков.

– Твой старикан идет, – громко сказал один из них.

Девчонка обернулась и приветственно поняла руку. Ну и приветики, – подумал я, – совсем как у наци. Проходя мимо, я улыбнулся ей и кивнул.

– Павел Валерьевич, – окликнул кто-то из ребят.

До автобуса еще оставалось время, я подошел. Их было четверо, все в черной коже с металлическими наклепками, у того, кто повыше, волосы выкрашены красными полосами.

– Прикурить не дадите? – напористо спросил светленький невысокий крепыш в бандане. – А то зажигалка сломалась.

Я без возражений вытащил свою «зиппо» и початую пачку Петра. Дал прикурить, закурил сам. Они казались мне существами с другой планеты: интересно и боязно.

– Меня зовут Крэш, – сказал крепыш. – Это, – он кивнул на русого длинноволосого парня справа, – Стас, – следующий, чернявый и тощий, оказался Витьком, а разноцветный – Крысом.

– А почему Крыс? – спросил я.

– Крысит много, – выпалил Витек, и все рассмеялись.

Я ради вежливости улыбнулся и посмотрел на часы. До автобуса оставалось девятнадцать минут. Дурацкая привычка выходить заранее!

– У вас офигенные книги, – выразительно сказал Стас.

Ну и что, я теперь должен прыгать от радости?

– Спасибо, – поблагодарил я и увидел Кэти. Она давилась смехом, не иначе сама устроила весь этот цирк. Так сказать, знакомство поколений! Я хотел поинтересоваться, пойдет ли она сегодня в школу, но вовремя понял, насколько нелепо это будет выглядеть в глазах ее компании. Вот ведь странное дело: они мне не нравились, но их мнение меня заботило. Они выглядели слишком свободными, а я, человек правил, всегда был неравнодушен к свободе.

– Вы приходите в наш клуб, – басовито пригласил Крыс.

– А где это?

– Кафе «Орда», знаете?

– Ладно, – сказал я, радуясь, что можно закругляться. – У меня сейчас автобус. Счастливо.

– Пока, – хором протянули они, и я заторопился к остановке.

– А он ничего, – хмыкнул Крыс, едва спотыкающийся на подтаявшем льду силуэт писателя скрылся за углом дома. – Вобла сушеная. С пивом покатит.

– Не глуми, Крыс, он классный, – протянула Кэти.

– Как такое ч–чудо может писать такие крутые вещи? – немного заикаясь после травки, выразил Витек мнение всей честной компании, «орды», как они сами себя называли. Ребята еще немного поторчали у подъезда, похохмили, обсуждая писаку, и разошлись по делам. Заканчивалась очередная угарная ночь.

–

– Рад видеть в добром здравии, Пашок, – Михаил Борисович, генеральный директор ООО «Алдан», зашел в подсобку. Даже не зашел, а ввалился, он был на полголовы выше моих метра восемьдесят, и шире меня раза в два точно. Голос выдавал десантное прошлое.

– Ты б еще Пухом назвал, – проворчал я. В далеком школьном детстве я был повыше Мишки, поплотнее и хулиганистее, и нас с ним, отличником по математике, белобрысым робким очкариком навсегда окрестили Винни Пухом с Пятачком. Потом Мишка пошел на каратэ. Потом начал мыть машины. А после армии, продав оставшийся от бабки в наследство дом в Суздале и отцову «Волгу», купил малюсенький киоск в дальнем углу рынка. Пять лет он занимался всем, от приема стеклотары до разведения песцов, пока не вышел на золотую жилу – компьютеры.

А моя необузданная фантазия нашла выход в придуманных мирах. И теперь я Мишке завидовал. Он умел жить по–настоящему.

– И назову, – хмыкнул Мишка. – Был кто сегодня?

– Жена нашего нового русского, – рассмеялся я. – Как в анекдоте, мерс, сотовый, охрана, грудь…хм… Памела Андерсон умерла бы от зависти. Покупала сынишке компьютер. На день рожденья. Сынишке три года.