Андрей Авраменко - Тень Бенциона Шлеймана

– Повторяю: меня не волнует, сколько раз ты меня просила вымыть посуду, каким елейным голосом и по каким причинам ты это делала. Мытье посуды – это твоя обязанность в доме. И прошу тебя впредь меня не перебивать. Так вот… Две недели назад ты попросила меня вымыть посуду, на что я ответил решительным отказом. Раздраженная, видимо, принципиальностью моего решения, ты вовсе отказалась мыть посуду, которая за неделю в полном составе перекочевала из шкафчика в мойку…

– Скажи мне, где? В каком нормальном доме это еще могло произойти?

– После этого, – не обращая ни малейшего внимания на Настю, продолжал Бен, – я несколько дней ел из одноразовой посуды, но такое положение дел меня не устроило. Твой ультиматум грозил затянуться на неопределенный срок, а питаться в собственном доме из пластмассовых тарелок, я посчитал для себя унизительным. Поэтому я вымыл всю посуду, из которой ел до этого, а остальную часть предоставил тебе, включая те две первые тарелки, из-за которых все и началось. Но ты по-прежнему отказывалась их мыть, и при этом стала пользоваться моей посудой…

– Твоей посудой?!

– Да. Раз я ее вымыл, значит, она автоматически становится моей. Так вот, чтобы ты не брала мою посуду, я и повесил на шкафчик этот замок.

– А почему, когда раньше я мыла посуду, она оставалась общей, а когда ее вымыл разок ты – она почему-то вдруг стала твоей?

– Потому, что я – мужчина, а ты – женщина, и мыть посуду – это твоя прямая священная обязанность, за которую тебе не полагается никаких привилегий.

– Откуда в тебе только наглость берется, такое говорить?! С чего ты вообще взял, что женщина должна быть посудомойкой без всяких привилегий?!

– Потому, что люди испокон веков жили таким образом. И мать моя с отцом жила точно так же.

– Молчал бы уж. Ты свою мать вообще не знал!

– Мне рассказывал про нее отец, – Бен заметно нахмурился.

– Ну да! Чего еще тебе этот старый жид наплел?

– Не сметь! – Бен вскочил и ударил кулаком по столу. Глянув в его глаза, полные яростного кипящего гнева, девушка мгновенно замолчала, потупив глаза к полу. – Не смей так говорить про моего отца! Для меня он – святой человек. Он вырастил меня один, и я обязан ему всем, что у меня есть в жизни.

На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Настя испуганно глядела на Бена, пока тот не отвернулся к окну. Бен всегда умел себя сдерживать, но, когда речь заходила об отце – жгучие эмоции растапливали в нем лед хладнокровия.

Донат Исаевич Шлейман родился и вырос в Куйбышеве 1 1 * В 1991 городу возвращено историческое название Самара *. Закончив институт летом 1975 года он уехал на отдых в Крым, где впервые встретил Надежду Кирсанову. Молодой Доня влюбился в нее с первого взгляда. Вместе они провели счастливое лето, а затем разъехались в разные города: она – в Смоленск, он – в родной Куйбышев. С тех пор его стало изводить и терзать одиночество. Ни дом, ни семья, ни весь город уже не могли вместить всей его неуемной мучительной тоски от разбитого сердца. Однажды Доня понял, что просто не сможет больше жить без своей возлюбленной, без девушки, отдавшейся ему под нежный рокот морского прибоя на склонах гор Кара-Даг. Ослепленный любовью, Бенин отец решился на самый отчаянный в своей жизни поступок: он оставил дом и отправился на поиски Нади в Смоленск. Не зная ничего кроме ее имени, Донат смог отыскать свою возлюбленную в чужом незнакомом городе и жениться на ней. Однако не много счастливых лет отвела им судьба. В 1978 году во время тяжелейших родов Бенина мать умерла. Донат Исаевич, смиренно приняв этот удар судьбы, стал растить сына один, посвятив ему всю нерастраченную любовь по рано ушедшей жене. Помогать ему было некому: семья Шлейманов отвернулась от Доната, когда тот женился на гойке, а все родственники жены погибли еще в Великую Отечественную войну. Единственным утешением в жизни бедного еврея стал сын, которого он назвал в честь главного героя любимой с детства книги: «Одесских рассказов» Бабеля. Он всегда говорил: «Беня Кр’ик – вот евр’ей, котор’ый-таки мог постоять за себя.»

Донат Шлейман умер в начале прошлого года. Казалось, еще недавно он так раздражал Бена своими дотошными ежевечерними звонками, всякий раз говоря: «Здр’авствуй, сынок. Как ты себя чувствуешь? Имел ли ты сегодня сутр’а пор’ядочный стул?» А теперь эти звонки прекратились, и не стало больше его самого близкого и дорого человека. Бен часто не понимал своего отца, но зато безмерно его уважал. Это всеобъемлющее уважение порой даже скрывало от Бена его собственную точку зрения. Привыкнув во всем спрашивать совета у своего отца, он утратил способность мыслить самостоятельно. Бен никогда не искал смысла в отцовских словах, целиком принимая их на веру. Всю свою жизнь он построил в соответствии с его заветами, которые свято чтил, не подвергая сомнению. Когда Доната Исаевича не стало, Бен столкнулся с бездной неизвестности. Он был, как незнающий текста актер, вышедший на сцену в театре жизни: с уходом суфлера, он не имел ни малейшего представления о том, что значил весь его предыдущий монолог, а тем более не знал, что читать зрителям в дальнейшем. Смерть отца заставила его впервые разобраться в своей жизни, по-новому оценить собственные идеалы и принципы. И чем больше Бен вглядывался в свое настоящее, тем более отвратительным оно ему представлялось: ни целей, ни удовольствия, ни счастья – лишь пустое существование.

Все эти мысли и воспоминания на некоторое время отвлекли Шлеймана от текущих проблем. Он сидел у окна, отрешенно наблюдая, как большая черная птица выклевывала внутренности раздавленной на дороге крысы. Почувствовав на себе пристальный взгляд Насти, Бен повернулся, и она продолжила разговор:

– Признайся, что ты меня просто не любишь.

– Не правда. Ты сама это знаешь.

– Знаю?! Я смотрю на этот замок и понимаю, что ничего о тебе не знаю. Разве может любящий человек вешать на шкафы какие-то дурацкие замки? Любовь – это всегда самопожертвование, взаимопонимание, прощение. Все люди разные – у каждого свои тараканы, но когда они живут вместе и любят друг друга, они идут на уступки. Понимаешь? Приходится отказываться от некоторых своих чудачеств ради любви к партнеру.

– К «партнеру»? Партнеры – это директора двух сотрудничающих предприятий. Это – во-первых. А во-вторых, любовь – это когда ты принимаешь человека таким, каков он есть. Например, ты отказываешься мыть посуду – это твой большой недостаток, но, несмотря на него, я все равно тебя люблю и готов мириться с твоим новым принципом, хоть и считаю его абсолютно несуразным. Незачем подстраиваться под кого-то, предавая себя. Если ты отказываешься от своих убеждений, идей, верований – ты перестаешь быть собой. Я полюбил тебя единой со всеми твоими недостатками – меняя их, ты меняешь всю себя. Причем недостатками они могут оказаться лишь в моем понимании, а в твоем – существенными достоинствами. Так зачем же от них отступать?