Кирилл Аваев - Долг

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЖИЗНИ

«Происхождение жизни на Земле» – тема не моей диссертации. Но написать эту главу – мой долг. Как и всю книгу. Не долг чести или совести, хотя и то, и другое у меня есть. Не выполнение какой-то там своей миссии – её у меня нет. Обычный человеческий долг. Такой же, как, например, у моего соседа передо мной: он должен мне деньги по той простой причине, что пообещал отдать. За те годы, что прошли между тем, как он пообещал, и тем, как не отдал, произошла масса событий. Менялись курсы валют и прожиточные минимумы, экономику сотрясали кризисы и дефолты. Причём дефолты и кризисы за истекший период неоднократно случались не только у страны в целом, но и у моего соседа в отдельности. Одних запоев за это время было столько, что можно не то что про долги забыть – имя своё можно не вспомнить. В общем, у него, наверное, достаточно поводов не считать себя должником. Может, он и прав. В последнее время мне всё чаще встречаются люди, убеждённые в том, что долг – это проблема не того, кто должен, а того, кому должны. Но я придерживаюсь традиционных взглядов, то есть считаю, что если кто-то когда-то где-то кому-то, пусть даже по пьяне, пообещал написать эту книжку и эту главу в частности, то это – долг. Замечу также тем, кому моё долговое творчество не понравится, что читать это никто и никогда мне не обещал и, следовательно, не должен. Должен только я. Так что ничего тут не попишешь: жизнь на Земле зародилась…

Не подумайте, что я собрался популярно изложить взгляд на это современной науки. Тем более, я не собираюсь выложить здесь собственную теорию по этому вопросу: её вовсе нет, как и миссии. Эта глава – краткий конспект попавшей ко мне статьи. Но о том, что это за статья и как она ко мне попала, позже. Сейчас – кратко…

Жизнь на Земле не зародилась. Она пришла сюда с Марса. Три миллиарда лет назад на Марсе была цивилизация типа нашей – цивилизация людей. Она погибла. Из миллиардов людей остался лишь небольшой коллектив…

Пожалуй, и достаточно. Изложить до конца у меня всё равно терпения не хватит.

СЕВА

Был обычный день. Будний. С вечера я запланировал на тот день одно важное дело – съездить в офис за авансом на очередную халтурку – и несколько не очень важных. Мне скоро пятьдесят – возраст, когда человек начинает убавлять в росте, азарте, энергии. А прибавлять в уме, лени и бездействии. Но, поскольку еще не убавил и не прибавил, а только начал, дел с вечера обычно планируется гораздо больше, чем может вместить завтрашний день. А за завтраком тот, который начал прибавлять в уме и лени, говорит тому, который слегка убавил в росте: «Съезди-ка в офис за деньгами, а про остальную дребедень забудь! Охота тебе стоять в пробках, пытаясь объехать до конца дня пару контор, пяток магазинов и еще оптовку. Куда мы не успели ещё в этой жизни?»

Этот, умный и ленивый, с каждым разом становится все красноречивей. Поэтому тот, ещё азартный и энергичный, всё чаще с ним соглашается. И в тот раз он посчитал разумным вместо контор и магазинов посвятить предстоящий день непосредственно самому этому дню: поехать в офис не за рулем, а на маршрутке, а обратно вообще пойти пешком, никуда не торопясь и снисходительно глядя на дымящие и сигналящие пробки, в которых нервно торопятся придурки, ничего ещё не успевшие. Посидеть в кафе, попить пива… Потом в другом – подшлифовать…

Увидев впереди кафешку, умники заспорили. Тот, который слегка молод, заявил, что только красное сухое под мясо способствует приливу энергии и полету фантазии, тогда как слегка старый был за пиво с рыбкой: только это, дескать, помогает расслабиться и по-настоящему отдохнуть. Ну что мне было делать с этими шизофрениками? Я поступил как обычно. Уговорил их зайти в кафе на шашлык. А пьют пусть то, что каждый из них пожелает: аванс дали хороший, и печень у них на многое ещё способна.

Кафе летнее, но стены у него есть – из тряпок с рекламой пива. Я попросил изжарить шашлык, а на то время, пока он жарится, взял две кружки разливного и сухарики. Присел. Пиво холодное, но не настолько, чтобы замёрзало нёбо. Невозможно оторваться, пока не привыкнешь ко вкусу. Хорошо… Привычка заходить в кафешки и выпивать в одиночестве осталась с тех времён, когда умный и ленивый шизофреник ещё во мне не родился. Я тогда бегал, ибо ошибочно полагал, что жизни моей не может хватить на всё то, что я в ней задумал. Остановки в этом беге всегда были вынужденными: пришел в какую-нибудь контору, а там – обед! Или договорился встретиться с кем-то, а он задерживается на пару часиков. Причём кто-то этот так мне нужен, что приходится его ждать, но при этом не столь важен, чтобы я не мог встретиться с ним после пары кружек пива. В общем, тогда я заходил в кафешки крайне редко. И полюбил это дело. Сидя там и попивая пиво, я чувствовал, что жизнь, которая гонит меня куда-то за подвешенной на верёвочке перед самой мордой морковкой, вдруг эту морковку убрала. Прекратив ненадолго обычный человеческий бег, я свысока взирал на суету вокруг, и мне такое состояние нравилось, так что со временем я стал делать такие остановки чаще – не только вынужденно, но и по плану.

Выпив полкружки, готовлюсь насладиться остановкой жизни. Это тоже надо уметь. Если на час перестать думать о том, какой сегодня день недели и что в него надо сделать, а следом забыть и год, и страну своего проживания, то можно почувствовать, что жизнь прекрасна. В ней не просто нет проблем. Само понятие «проблема» начинает казаться нереальным, фантастическим. Я войти в это состояние умею. Но ещё не достиг совершенства. Мне для этого нужны определенные условия: холодное пиво, ожидание шашлыка, стены из тряпок и мчащийся куда-то город за ними. Да, ещё важно, чтобы я был один. Не обязательно один в кафе, а один сам с собой. Чтобы какая-нибудь тетка за соседним столом не говорила своей подруге, причём громко, как хорошо она выглядит в платье, которое вчера хотела купить, да денег не хватило. В этой ситуации любой нормальный человек, собравшийся подумать: «Какой чудный сегодня день! Какая замечательная у меня жизнь! Какой прекрасный этот мир!», тут же начинает думать: «Каким же должно быть платье, чтобы это в нем хорошо выглядело?»

Ну, и уж, конечно, никто не должен пытаться со мной заговорить, спросить что-то. Вообще, отвлекать на себя мое внимание. А этот нахал тогда просто поднырнул под штору, заменявшую собой дверь, подошёл прямиком к моему столику и уселся, делая вид, что меня не видит! Или – что вовсе меня нет… Это при том, что столиков всего было штук тридцать, а посетителей – только один я! Были бы столики вокруг заняты, я бы его даже не заметил, наверное. А тут… Он просто… вторгся в мою частную жизнь! Нарушил мой суверенитет! Моё воздушное пространство! Будь я не столь коммуникабелен, послал бы! Ноту протеста! Свинья какая!…Роется в своём портфеле, выгребает из него на стол дерьмо всякое… Уже целую кучу навалил! Блокнотов – три, карандашей – не меряно… Пачка салфеток… …Полпачки.