Алексей Фомин - Атипичная пневмония

Шатунов явился домой к Колосовым на следующий день после сорокалетия Виктора. Как всегда, неожиданно. В этот раз тем более неожиданно, так как последние несколько месяцев между ними не было никаких контактов. Так получилось, что во время очередного летнего отпуска, часть которого Колосовы по обычаю проводили у Ильи на острове, между ним и Виктором не то чтобы произошла размолвка, но черная кошка все-таки пробежала, оставив между друзьями некую неловкую недоговоренность.

Шатунов вошел в квартиру веселый, распространяя вокруг себя тонкий аромат дорогого парфюма, с огромной бутылкой виски в руке. Охрана, как обычно, осталась за дверью. Все взаимные обиды, недомолвки и недоговоренности были разом забыты. После тоста за хозяина и его сорокалетний юбилей Илья полез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда синюю коробочку с надписью «Cartier».

– Держи, это тебе, – сказал он, поставив коробочку на стол перед Колосовым.

Виктор осторожно открыл ее и ахнул – внутри на мягкой атласной подушечке лежала зажигалка. То ли произведение ювелирного искусства, то ли кич, то ли то и другое вместе. Тяжеленная такая штуковина с корпусом из белого золота, усыпанным белыми и зелеными камнями, складывающимися в весьма оригинальный узор, в который были вплетены две латинские буквы V и K, набранные из красных камешков.

– Это что, мне? – спросил пораженный Колосов.

– Тебе, тебе, – кивая головой, подтвердил Илья.

Колосов покрутил ее в руках, откинул крышку, провернул колесико, полюбовался на язычок вспыхнувшего пламени, после чего закрыл крышку, захлопнувшуюся с резким металлическим лязгом.

– Все натуральное, только сталь и кремень, никаких тебе пошлых пьезоэлементов, никакого электричества. Искра высекается старым как мир способом, которым еще пользовались наши первобытные предки, – улыбаясь, пояснил Илья.

– А вот эти вот булыжники на корпусе, это, надо полагать, не стекло, да? – поинтересовался Колосов.

– Конечно, – скромно подтвердил Шатунов, – бриллиантики, изумрудики, немного рубинчиков, вот, видишь, буковки.

– Илюшка, ты что, смерти моей желаешь? – Колосов покачивал зажигалку на открытой ладони, словно взвешивая ее. – Да если кто-то из посторонних увидит ее у меня в руках, я и трех дней не проживу. Грохнут за здорово живешь. У нас сейчас за сто рублей убить готовы, а тут такое… У меня ведь в мастерской разный народ крутится… А держать ее дома, спрятав под периной… Тем более лишено смысла.

– Ну и вредный ты мужик, Колосов, – с досадой сказал Илья. – Я к тебе мириться приехал, от всего, можно сказать, сердца… А ты опять меня мордой в дерьмо, вот, мол, мы какие, бедные, но чистые, а вы – грязные олигархи, проклятые…

– Да брось ты, Илюха, извини меня ради Бога, но ничего такого не имел я в виду… – прервал его Виктор.

– Ладно, я все понял, давай ее сюда. – Шатунов забрал зажигалку, поднялся из-за стола и пошел к входной двери.

Колосов, оставаясь на месте, услышал, как лязгнул дверной замок, потом послышались голоса, и дверь снова захлопнулась. Раздались шаги, и в комнате снова появился Шатунов.

– На, держи. Все-таки тебе не удастся лишить меня возможности сделать тебе подарок. Пришлось забрать у охранника. Скромная, но вполне приличная, качественная вещь. И вполне соответствует твоему социальному статусу. – С этими словами он вручил Колосову симпатичную зажигалку с обычным стальным корпусом.

После этого еще посидели пару часиков, отпили изрядное количество виски из бутыли, но легче на душе ни у того ни у другого не стало. Несмотря на улыбки и дружеские рукопожатия, неприятный осадок все-таки остался.

– Виктор Петрович, – отвлек его от воспоминаний Свирский, – я знаю вас недолго, но, как мне кажется, достаточно, чтобы говорить с вами откровенно. Скажите, что он за человек, этот ваш Шатунов?

– А что, собственно, вас беспокоит, Анатолий Львович?

– Видите ли, у нас была договоренность, что ко мне приедет человек и привезет с собой письменное согласие Шатунова на наши условия. Взамен я еду с этим человеком и передаю Шатунову не только саму вакцину и необходимую для ее производства документацию, но и отказываюсь от авторских прав на нее. Никаких бумаг у вас с собой не было. Правда, с помощью вашего компьютера, добрая ему память, мне удалось получить эти документы с электронной подписью Ильи Борисовича…

– Это чистейшей воды случайность, – улыбнулся Колосов, – ни о каком компьютере Шатунов ничего не знал, да и разговора на эту тему у нас с ним не было. Он просто позвонил мне и попросил заехать за вами. И все.

Свирский снял очки и, наморщив лоб, сосредоточенно принялся протирать их.

– Неувязка какая-то получается, – вздохнул он. – Почему вы? Почему не приехал человек от него?

– Он говорил что-то о вертолете, который посылали за вами, – легкомысленно ответил Колосов, – кажется, он потерялся. Наверное, предпринять что-либо еще для него было проблематично, ведь они, я так думаю, сидят на острове в карантине. А я все равно ехал мимо… Простите, вы беспокоитесь по поводу материального вознаграждения?

– Да полноте, Виктор Петрович, – Свирский замахал руками, – этот вопрос меня не беспокоил и не беспокоит, тем более что ваш друг уже заплатил запрашиваемую нами сумму. – Некоторое время он молчал, продолжая усердно полировать стекла очков носовым платком, потом, глядя невидящим, тяжелым взглядом на поплавок, продолжал:

– В наше циничное, подлое время… когда двадцатимиллионное население целого мегаполиса может в одночасье погибнуть от непонятно откуда взявшейся бомбы… Я, Виктор Петрович, опасаюсь одного, что желание заработать у вашего друга окажется сильнее, чем чувство гражданского долга. Я рассчитывал и сейчас рассчитываю, что наши с вами соотечественники все-таки смогут получить свою дозу вакцины бесплатно. Конечно… у меня есть электронная подпись…

– Ну, если уж рассуждать в категориях нашего циничного времени, – прервал его размышления Колосов, то, что электронная подпись, что обычная, все это – филькина грамота. Если бы вы мне сказали: «Вот Шатунов мне обещал заплатить энную сумму, заплатит или нет?» – я бы вам на это твердо ответил: «Конечно, заплатит». Илья всегда основательно просчитывает свои проекты и, что касается цифр, здесь у него никогда не бывает ни блефа, ни просчетов. Касательно всего остального… Раз пообещал, значит, рассчитывает, что сможет это выполнить.

– Так вы считаете, что его слову можно верить? – Анатолий Львович с надеждой посмотрел на Колосова.

Тот пожал плечами:

– Конечно… Почему бы и нет…

На самом деле Колосов совсем не был в этом уверен. «Ведь он живет совершенно в ином мире, чем мы, – подумал Виктор, – и это просто чудо, что Илюшка продолжает сохранять и поддерживать нашу дружбу, хотя порой заметно, что это для него непросто. Ведь у них там, в их мире, все иное. Свои понятия добра и зла, дружбы и предательства, чести и бесчестья.