В. Савченко - Альфа Эридана. Сборник научно-фантастических рассказов

Эта система связи с Землёй, ставшая довольно распространённой, впервые была разработана Верой, в ту пору ещё студенткой Ярославского Университета Космоса. Тогда-то Алексей и познакомился со своей будущей женой.

Собственно, у них было два знакомства. И такие разные!

…Большой водный стадион на Волге. Ликующий шум молодости, веселья, здоровья. Алексей, только что вернувшийся из своего первого звёздного полёта, пришёл сюда вместе с отцом. Отец, радостный, гордый, как-то смешно и трогательно важничающий, сидел рядом с ним и критиковал работу прыгунов.

Все прыжки были хороши, но отец в каждом ухитрялся находить дефект и горячо объяснял, как он должен был выглядеть в идеальном исполнении.

Алексей рассеянно слушал и улыбался. Он вдыхал аромат Земли, впитывал, как бальзам, влажный и пахучий волжский ветерок, вбирал в себя многоголосый говор и ни о чём не думал. Из рупоров лилась простенькая и бодрая музыка.

Но вдруг покой нарушился. Вверх по проходу поднималась стайка девушек в купальниках, и одна из них — невысокая, темноволосая, загорелая — заглянула в лицо Алексею.

Она остановилась, ещё раз посмотрела на него и порывисто спросила: «Вы Аверин, да?» Алексей, ещё не привыкший, чтобы его узнавали по двум-трём газетным портретам, смутился и пролепетал: «Да, что поделаешь, это я». Он тут же мысленно обругал себя — не смог придумать что-нибудь поумнее. Получилось как будто кичливо.

А девушка ничуть не смутилась. «Лада, Галя, — закричала она своим подругам, — скорее сюда! Здесь великий Аверин! Слышите, здесь живой Аверин!» Она восторженно, совсем по-детски вновь взглянула на Алексея: «Товарищ Аверин, вы нам чуть-чуть расскажете, да?» Прибежали подруги.

«Знакомьтесь, — поспешно, словно боясь потерять инициативу, продолжала темноволосая и сама первая протянула руку, — Вера…» А второе знакомство состоялось неделю спустя на заседании Совета звездоплавания. Алексей был приглашён туда для обсуждения технических новинок.

Сменялись докладчики. Алексей слушал о новых магнитных двигателях, автомагах внутреннего ракетовождения, устройствах космической защиты.

И вот он увидел на кафедре Веру. Это было полной неожиданностью. Она тотчас узнала его, сидящего во втором ряду, покраснела, но сразу взяла себя в руки и принялась спокойно излагать суть своего предложения.

Ей было задано много вопросов, в том числе и трудных, каверзных. Какой-то молодой человек со слишком громким, как показалось Алексею, голосом требовал «дополнительных обоснований». Он говорил внятно и назойливо: «Я как эсвечист сомневаюсь в интегральной тождественности последовательных посылок…» Алексей поймал себя на явной антипатии к эсвечисту, хоть и не было к тому твёрдых оснований.

Вера же отвечала на возражения вразумительно, обстоятельно и, главное, дружелюбно. «Какая умница», — подумал восхищённо Алексей. И это восхищение так и осталось в нём до конца.

Он проводил её домой. Она шла — утомлённая, немного ушедшая в себя, иногда чуть спотыкаясь на своих высоких каблучках, — и опиралась на его руку.

Алексей чувствовал себя счастливым и неловким.

Разговор не клеился, и он винил в этом себя. На его банальное предложение «увидеться ещё» она как-то удивительно славно Кивнула головой — не сверху вниз, а снизу вверх.

…Гонг счёта земных суток вывел Алексея из оцепенения и вернул в действительность.

Человек — это цель Он лежит на спине. Перед ним матовая ворсистая поверхность стены. Розоватый свет индикаторов пульта управления ложится отблесками на витки катушки электромагнитной тяжести.

Если опустить взгляд, видны узорные секции теллуровой батареи. А ещё ниже глаза натыкаются на чёрный круг. Этот круг — иллюминатор астрономического отсека.

Хочется встать и подойти к иллюминатору. За ним — могильная темнота. Но если смотреть долго, то появляется еле различимый силуэт…

Всё чаще наступали моменты, когда Алексея неодолимо влекло ещё и ещё раз заглянуть в иллюминатор астрономического отсека. Ни о чём другом не хотелось думать. Мысли застыли, они остановились на том дне, когда произошла встреча с антигазом.

Изменилось даже представление о времени.

Раньше они с Верой считали дни с момента поворота, когда «Диана» дошла до вершины своего прыжка в разведывательном рейсе и повернулась лицом к Земле. Теперь началом времени стала катастрофа.

На пятый день этого нового календаря в голову пришла настойчивая мысль: крепче привязать Вернно тело. Было страшно, что покрывало и его застёжки не выдержат толчков при включении двигателей.

Алексей проделал эту мучительную операцию.

В астрономический отсек он прошёл, как и в день катастрофы, через космос, ибо прямой тамбурный проход так и остался неисправленным. На обратном пути почувствовал себя плохо. Странно ударила в глаза колющая звёздная пустота… Началась тошнота и рвота. Раньше этого не было.

Он вернулся в свой отсек потерянным и разбитым. Не мог забыть ощущения холодной стеклянной твёрдости тела жены, которого ему пришлось касаться руками.

…В движении стрелок часов сменялись бесцветные, однообразные сутки. Подчиняясь напоминающим звуковым сигналам, Алексей продолжал машинально выполнять очередные обязанности.

В промежутках между работой и бессистемным, случайным сном подолгу стоял у окна в астрономический отсек. До боли сдавливал пальцами виски.

Отходя от окна, включал на полную мощность динамиков какую-нибудь музыку и как пьяный ничком лежал на широком гамаке амортизатора.

Резь в затылке и позвоночнике началась после одного из таких приступов.

Это была очень сильная боль — внезапная, будто удар ножом. Она длилась несколько секунд, а потом угасла. Но не полностью.

Примерно два часа спустя резь повторилась. Во время подготовки последнего кодированного сообщения на Землю произошёл второй приступ. Он был не столь болезнен, как первый, но след оставил более тяжёлый.

После этого приступы стали повторяться часто.

Алексей, как и всякий астронавигатор, был немного врачом. Во всяком случае, основы общей и космической медицины он знал. Но симптомы недуга выглядели необычно. Не сумев поставить себе диагноза, он перепробовал наугад несколько средств из бортовой аптеки — против нервного истощения, против лучевого поражения, даже против желудочных нарушений.

Облегчения не приходило. Но, самое страшное, это его не удручало.

Апатия плотнее и плотнее обволакивала сознание.

Был случай, когда, передвигая рычаг энергоснабжения, он разбил на пульте глазок индикатора.

Однако ему и в голову не пришло заменить глазок.

К чему? Ведь это ничего не изменит.

В душу вползала покорность.