Иван Ефремов - Туманность Андромеды

— Пока Юний Ант, но он не хочет расставаться с памятными машинами, и Совет ещё не утвердил кандидатуры Эмба Онга — инженера-физика лабрадорской Ф-установки.

— Не знаю его.

— Его мало знают, так как он занимается в Академии Пределов Знаний вопросами мегаволновой механики.

— Что это такое?

— Крупные ритмы космоса — гигантские волны, медленно распространяющиеся в пространстве. В них, например, выражаются противоречия встречных световых скоростей, дающих относительные значения больше абсолютной единицы. Но это ещё совсем не разработано…

— А Мвен Мас?

— Пишет книгу об эмоциях. У него тоже немного времени в личном распоряжении — Академия Стохастики и Предсказания Будущего назначила его консультантом по полёту вашего «Лебедя». Как только подберут материалы, ему придётся проститься с книгой.

— Жаль! Тема важна. Пора понять правильно реальность и силу мира эмоций, — отозвался Эрг Ноор.

— Боюсь, что Мвен Мас вряд ли способен на холодный анализ, — сказала Веда.

— Так и должно быть, иначе он ничего выдающегося не напишет, — возразил Дар Ветер и поднялся, чтобы распрощаться.

— До встречи! Кончайте скорее ваши дела, а то не увидимся, — протянули руки Низа и Эрг.

— Увидимся, — уверенно обещал Дар Ветер. — В крайнем случае сделаем это в пустыне Эль Хомра, перед отлётом.

— Перед отлётом, — согласились астролётчики.

— Пойдёмте, ангел неба. — Веда Конг продела свою руку под локоть Дар Ветра, притворно не обращая внимания на складку между его бровей. — Вам, наверное, надоела Земля?

Дар Ветер стоял, широко расставив ноги, на зыбкой основе едва скреплённого каркаса и смотрел вниз, в страшную бездну между разошедшимися слоями облаков. Там виднелась поверхность планеты. Её громада, с извилистыми серыми контурами материков и тёмно-лиловыми — морей, остро чувствовалась даже с расстояния в пять её диаметров.

Дар Ветер узнавал знакомые с детства по снимкам со спутников очертания. Вот вогнутая линия с направленными поперёк неё темнеющими полосками гор. Направо блестит море, а прямо под ногами — узкая предгорная долина. Ему сегодня повезло: облака разошлись над тем участком планеты, где сейчас живёт и работает Веда. Там, у подножия прямых уступов чугунно-серых гор, находится где-то древняя пещера, просторными этажами уходящая в глубь Земли. Там Веда выбирает из немых и пыльных обломков прошлой жизни человечества те крупицы исторической правды, без которой нельзя ни понять настоящего, ни предвидеть будущего.

Дар Ветер, склонившись с платформы из рифлёных листов циркониевой бронзы, послал мысленный привет сомнительно угаданной точке, скрывшейся под наползавшим с запада крылом перистых, нестерпимо сверкавших облаков. Ночная тьма стояла там усеянной сверканием звёзд стеной. Слои облаков выдвигались исполинскими плотами, повисшими один над другим. Под ними в темнеющей пропасти поверхность Земли катилась под стену мрака, словно навсегда уходя в небытие. Покров нежного зодиакального сияния одевал планету с затенённой стороны, светясь в черноте космического пространства.

Над освещённой стороной планеты стлался голубой облачный покров, отражавший могучий свет стально-серого Солнца. Всякий взглянувший на облака без затемняющих фильтров лишился бы зрения, как и тот, кому пришлось бы обернуться в сторону грозного светила, находясь вне защиты тысячи километров земной атмосферы. Коротковолновые жёсткие лучи Солнца — ультрафиолетовые и рентгеновские — изливались мощным, убийственным для всего живого потоком. К ним прибавлялись частые ливни космических частиц и постоянная радиация зоны ван Аллена. Вновь вспыхнувшие звёзды посылали в пространство смертоносные излучения. Только надёжная защита скафандра спасала работавших от гибели.

Дар Ветер перебросил предохранительный трос на другую сторону и двинулся по опорной балке навстречу сверкавшему ковшу Большой Медведицы. Гигантская труба была свинчена во всю длину будущего спутника. По обоим её концам возвышались острые треугольники, поддерживавшие громадные диски излучателей магнитного поля. Когда установят батареи, превращающие голубую радиацию Солнца в электрический ток, можно будет избавиться от привязи и передвигаться вдоль магнитных силовых линий с направляющими пластинами на груди и спине.

— Мы хотим работать ночью, — внезапно зазвучал в его шлеме голос молодого инженера Кад Лайта. — Свет обещал дать командир «Алтая»!

Дар Ветер взглянул налево и вниз, где, как уснувшие рыбы, висели несколько сцепленных вместе грузовых ракет. Выше, под плоским зонтом — защитой от метеоритов и Солнца, — парила собранная из листов внутренней обшивки временная платформа, где раскладывались и собирались прибывшие в ракетах части. Там, как тёмные пчёлы, скопились работники, вспыхивавшие светлячками, когда отражающая поверхность скафандра выглядывала из тени защитного зонтика. Паутина тросов расходилась от зиявших чернотой отверстий в боках ракет, откуда сквозь снятую обшивку выгружались большие детали. Ещё выше, прямо над собранным каркасом, группа людей в странных, подчас забавных позах хлопотала над громоздкой машиной. Одно кольцо бериллиевой бронзы с боразонным покрытием весило бы на Земле добрую сотню тонн. Здесь эта громада покорно висела около металлического скелета спутника на тонком тросе, назначением которого было уравнять интегральные скорости вращения вокруг Земли всех этих ещё не собранных частей.

Работавшие стали ловки и уверенны, когда привыкли к отсутствию — точнее, к ничтожности — силы тяжести. Но этих умелых работников скоро придётся заменить новыми. Длительная физическая работа без тяжести приводила к нарушению кровообращения, которое могло стать устойчивым и при возвращении на Землю превратить человека в инвалида. Поэтому каждый работал на спутнике не более ста пятидесяти рабочих часов и возвращался на Землю, отдохнув на станции «Промежуточная», вращающейся на высоте девятисот километров над планетой, и пройдя врачебную регравитацию во Дворце Внешней Атмосферы в Каракоруме.

Дар Ветер, руководивший сборкой, старался не подвергать себя физической нагрузке, как бы ни хотелось ему подчас ускорить то или другое дело. Ему надо было продержаться здесь, на высоте пятидесяти семи тысяч километров, несколько месяцев.

Дать согласие на ночную работу означало ещё более ускорить срок отправления своих молодых друзей вниз на планету и раньше времени вызвать смену. Второй планетолёт, переданный стройке, «Барион», находился в Аризонской равнине, где у экранов телевизоров и пультов регистрирующих машин сидел Гром Орм.

Решение работать без перерывов на часы ледяной космической ночи сильно ускоряло сборку. Дар Ветер не мог отказаться от этой возможности. Получив согласие, люди со сборочной платформы рассыпались во все стороны и принялись протягивать ещё более сложную паутину тросов. Планетолёт «Алтай», служивший общежитием работникам стройки и неподвижно висевший у конца опорной балки, вдруг отцепил канаты с роликами, связывавшие его входной люк и каркас спутника. Длинные струи слепящего пламени ударили из его двигателей. Огромный корпус корабля повернулся беззвучно и быстро. Ни малейшего шума не донеслось сквозь пустоту межпланетного пространства. Искусному командиру «Алтая» понадобилось лишь несколько ударов двигателей, чтобы всплыть на высоту сорока метров над местом постройки и повернуться своими посадочными прожекторами в сторону разборочной платформы. Между кораблём и каркасом снова провели путеводные тросы, и вся масса разнородных предметов, повисших в пространстве, обрела относительную неподвижность, продолжая в то же время своё вращение вокруг Земли со скоростью около десяти тысяч километров в час.