Александр Розов - Чужая в чужом море

Такова была ситуация 15 лет назад – в день, когда к мэру муниципалитета Опаро явился молодой деятельный мужчина по имени Эрнандо Торрес, с заявкой на аренду Маротири на 50 лет по ставке 1 фунт за гектар в год. Как положено, он внес залоговый аванс в размере 5–летней цены аренды (20 фунтов) и мэру пришлось объявить аукцион. Через 4 недели, за отсутствием иных желающих, архипелаг отошел партнерству «Эрни Торрес и Лю Флегг» по стартовой цене. Едва сделка была совершена, Торрес явился на бетонный комбинат с предложением предоставить свалку под все уже накопленные битые понтоны, и все, что скопятся за следующие 5 лет. Цена размещения гуманная: 10 фунтов за понтон. Стороны ударили по рукам, огромный плот из трех тысяч битых понтонов был оттащен тагботами на середину архипелага Маротири и заякорен над мелью у центрального островка. Это была законная сделка: арендатор использовал внутренние воды своего архипелага по своему усмотрению. «Торрес и Флегг» на пустом месте подняли 30 тысяч фунтов.

Далее в этой истории есть белое пятно: как на Маротири попал старый супертанкер 460 метров в длину 70 – в ширину, с 8–этажной кормовой надстройкой. В прошой жизни это огромное судно звалось «Глобант» и ходило между Тимором и Вальпараисо. В начале XXI века, в ходе очередного мирового кризиса, оно было арестовано в Папуа, властями Порт–Морсби, то ли за неуплату портового сбора, то ли за политическую нелояльность. Компания — судовладелец обанкротилась, а кредиторов вскоре отпугнула начавшаяся Алюминиевая революция, и всеми брошенный танкер–гигант застрял в Порт–Морсби. Ходят слухи, что Лю Флегг получил «Глобант» у коррумпированной охраны порта, за жестянку эквадорского кокаина (одни называют вес 500 граммов, другие — 5 фунтов). По версии партнерства «Торрес и Флегг», администрация Порт–Морсби отдала супертанкер просто так, чтобы он не загромождал акваторию, и не создавал угрозу радиационного заражения своей атомной энергетической установкой. В общем, дело темное…

Когда все приобретения были собраны в кучку, посреди архипелага Мароири получился готовый 8–этажный отель с прилегающей плавучей территорией в четверть квадратного километра, в окружении живописных скал и обширных мелководий, буквально кишащих рыбой. Оставалось только отремонтировать отель, организовать дизайн и привлечь сюда туристов – у Торреса и Флегга даже и мысли не было делать это за свой счет. Уже тогда девизом партнерства было: «Ищи не деньги, а того, кто платит». Так на супертанкер был приглашен новозеландский режиссер, искавший площадку для съемок фантастического жестко–эротического триллера «Межзвездные вампиры». Колоссальное стальное чрево «Глобанта» не вполне соответствовало представлениям о загадочном звездолете типа космического Летучего Голландца, зато уже имелось в наличии и предлагалось в аренду за очень гуманную цену. Некоторые расходы на ремонт были мелочью в общем бюджете фильма. Последними каплями оказались зловещие безжизненные скалы разной формы (каждая из них была назначена самостоятельной планетой) и студенты строительного колледжа Хауреи (которых наняли в качестве инопланетян для съемок в массовках). В Новой Зеландии поиск полсотни массовщиков, готовых за умеренную плату бежать в атаку голыми и раскрашенными брутальным бодиартом, был серьезной проблемой. В Меганезии этой проблемы вообще не существовало. Сделка состоялась, и после съемок партнерству «Торрес и Флегг» достался отремонтированный и раскрученный комплекс активного отдыха, с уже готовым названием: «Засада межзвездных вампиров».

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

— Лихо у тебя получается, шеф! — с некоторой завистью констатировал Барко.

— Координатор Эрни, а ты можешь сделать также у нас в стране? — спросила Ллаки.

— Не раньше будущего года, — сказал он, — в период координатуры я не имею права заниматься бизнесом.

— ОК! В будущем году тоже хорошо! У нас можно снять очень крутое кино!

— Да. Но вопрос еще в том, чтобы сюжет был свежий. За последние сто лет Африку изрядно заюзали американцы, британцы и французы. Тут надо подумать.

— А у вас есть какая–нибудь национальная литература? – спросил док Мак.

— Это как? – не поняла Ллаки.

— Какие–нибудь местные легенды, романы, истории…

— А! Я поняла! У нас есть история про команданте Хена и его друзей!

— Замечательно. А она где–нибудь записана?

— Да, — ответил за нее пилот, — В протоколах Гаагского трибунала.

— Кто такой команданте Хена? – поинтересовалась Жанна.

— Очень грамотный военный инструктор. Он управлял местной гвардией и провел всего одно крупное сражение, но такое, после которого воевать стало уже не с кем. Сейчас на него грузят, что он воевал против гражданских, но на самом деле против него были три организованные армии, только без официальной принадлежности к какой–либо стране.

— А он сам из какой страны?

— Из неустановленной, — с улыбкой ответил Барко, — Между прочим, я начинаю заход на посадку, так что пристегнитесь. Тут довольно жесткая полоса. Будет трясти.

…

Деревня Макасо оказалась совершенно не такой, как представляла себе Жанна. Судя по информации из отчетов ООН, здесь должна была царить ужасающая нищета на грани голода. Канадка полагала, что рассказы Ллаки слишком оптимистичны. Ситуация не могла принципиально измениться всего за 2 года. Единственное, что могло исчезнуть – это голод. Завезенные сюда «трифи» и «чипи» — достаточно сильное средство, чтобы решить проблему питания, но никак не проблему нищеты. С другой стороны, Жанна полагала, что недавний репортаж Джима Куртиса (Foxnews) из Мпулу, тоже, мягко говоря, не блещет объективностью. Для опытного глаза было заметно, что в видеоряде откровенно выпячиваются одни детали и удаляются другие, а некоторые пояснения Джима не очень–то соответствуют реальному смыслу происходящего на экране.

«Первое, что вам бросается в глаза в мпулуанской деревне – это голые голодные дети. Они начинают выпрашивать у вас еду с первой же минуты. Второе – это ужасающая враждебность взрослых. Пулемет на вышке посреди деревни смотрит вам в лицо, и вы понимаете, что ваша жизнь висит на волоске. Живут здесь трудно, а убивают — легко» — Так начинался репортаж Джима… «Засранец ты, Джим, — подумала Жанна, — как же ты умудрился снять вышку, и не снять рынок и кафе? Как ты крутил камерой, чтобы в кадр не попал ни один из множества байков? Или ты вырезал их позже?».

Байк в Центральной Африке — это первый признак модернизации. Второй признак — это когда дети (непременно сбегающиеся поглазеть на приезжего) говорят ему не «give», а «change» и их интересует не еда, а bubble–gum, сигареты и деньги. Рыночная экономика.