Кен Маклеод - Зов автострады

Первым это заметил Мурдо Мак. Он ехал с дробовиком на крыше, так что видеть мог дальше. Я же должен был еще следить за дорогой. И вот, слышу, Мурдо стучит по крыше кабины. Это знак остановиться. Я осторожно затормозил: ранним утром дорога была скользкой и коварной. Мы примерно полкилометра не доехали до деревни недалеко от Дингуолла. Деревня — это просто несколько домишек, каких множество в Хайленде. [2] Хайленд — горная местность в Шотландии. И, как многие другие, она тоже была заброшена. Мы это знали.

Я опустил стекло. В кабину ворвался холодный воздух. В окне появилось раскрасневшееся лицо Мурдо в обрамлении мехового капюшона парки.

— Что случилось? — спросил я.

— Там дома какие-то странные, — ответил он. — Не соображу, в чем там дело, хоть убей.

Я покосился на Эвана Кэмпбелла. Тот подал мне бинокль. Я облокотился на руль и навел резкость. Впереди, у поворота дороги, стояли пять или шесть домиков. Они все хорошо просматривались. Как и многие другие постройки здесь, в Хайленде, они выглядели как-то неуместно: обычные дома городских предместий, почему-то попавшие в вересковые пустоши. Заросшие сады, разваливающиеся сараи, огромные глазницы окон, черные и пустые.

Вот оно что.

— В окнах нет стекол, — сказал я. — Ни в одном. И они вовсе не выбиты. Их просто нет. — Я передал бинокль Мурдо. — Посмотри сам.

Мурдо подкрутил колесико резкости. В толстых перчатках это сделать было непросто. Он засопел.

— Ты прав, — заключил он, возвратив мне бинокль.

— Похоже, их вынесли не так давно, — заметил Эван.

— Выглядит небезопасно, — добавил Мурдо.

— Поехали, — сказал я. — Подберемся потихоньку.

Мурдо убрал голову из окна. В боковое зеркало я увидел, как он нырнул обратно в смотровую кабинку. Сделанная в форме топливного бака, она крепилась позади кабины, прямо за местом водителя, и была выстлана изнутри слоем защитного материала, и еще там находилось низенькое сиденье. Не очень комфортно. Мы ездим в ней по очереди.

Я врубил первую передачу, и огромный трейлер покатился вперед. Триста метров. Двести метров. Сто. У первого дома, на том месте, где раньше были ворота, росли две высокие рябины. Что и говорить, не много удачи они принесли хозяевам. Я затормозил и заглушил двигатель.

Ни звука, только пение черного дрозда да вопрошающее карканье серого ворона где-то на склоне горы.

— Пойду посмотрю. — Я выпрыгнул из кабины, скрипнув прорезиненным комбинезоном и глухо стукнув о землю резиновыми сапогами. — Прикрой меня, Мурдо. — Я и сам понял, что сморозил глупость.

— Мы в Китае или где? — насмешливо отозвался Мурдо.

— Ты сам выдернул нас сюда, — заметил я.

— Как скажешь, Джейс. — Мурдо откинул капюшон парки и надел шлем. Из кабинки высунулся ствол дробовика.

Я пошел по заросшей травой дорожке. В кустах валялся пластмассовый трехколесный велосипед, краска на нем давно облезла. Я пинком отбросил с дороги спущенный футбольный мяч и переступил через разбитый цветочный горшок, намереваясь осмотреть большое окно справа от двери. Я заглянул в комнату, просто для порядка. У дальней стены — ветхий диванчик, кофейная банка, заплесневелая кружка. Здесь опасности нет. Я осмотрел оконную раму. Из растрескавшейся древесины с облупившейся краской торчала, может быть, дюймовая полоска стекла. Одинаковая по всему периметру. Стекло было вырезано. Я подошел к окну с другой стороны от двери — еще одна пустая комната, посредине пластмассовое кресло, — и обнаружил то же самое. Дальше, за углом дома, было крошечное окошко нижней уборной: по полдюйма покрытого инеем стекла со всех четырех сторон.

Я проломился сквозь заиндевелые заросли папоротника и крапивы, поставил ногу на провисшую сетку забора и перепрыгнул на соседний заброшенный участок. С окнами в доме здесь было все то же самое.

— Кто-то стеклорезом вырезал все стекла, — заключил я, вернувшись к трейлеру.

— Стеклорезом? — удивленно повторил за мной Эван. — Что еще за новости?

— Зачем им это понадобилось? — недоумевал я. — Они могли бы купить любое стекло в Инвернессе.

— Чтобы не ездить в Инвернесс, — ответил Мурдо.

— Мы теряем здесь время, — сказал Эван.

— Минуту-то мы можем потратить, — возразил я, повернулся и пошел к пятому дому.

Он был меньше прочих, и вокруг него не было сада. Окно первой комнаты оказалось вырезано так же, как и все остальные. В комнате у дальней стены стоял кроватный каркас. Но комната не походила на спальню. Я представил, как там лежит больной человек и смотрит в окно.

В окно. Вдруг меня осенило, что я смотрел на все это не с той стороны. На самом деле не с той. Я подошел к двери и толкнул ее. Внутри обнаружились узкий коридор и в нескольких шагах впереди — небольшая лестница. Стены и пол коридора, балясины лестницы были сплошь исцарапаны. Заглянув внутрь комнаты, я увидел, что царапины тянутся прямо к ножкам остова кровати.

Каркас сюда притащили. И притащили уже тогда, когда пол был голый, когда ковры и все остальное уже вынесли из дома.

Я присел на скрипучие пружины и поглядел в проем окна. Мне было видно дорогу и низкую каменную стену, выложенную сухой кладкой. За ней — клочок земли, заросший травой. Дальше — верески, и за ними вдалеке — горы. Длинные тени от низких столбиков штакетника между участками. Эта замерзшая желтая трава через дорогу могла бы быть сочным зеленым лугом весной и летом. Дикие овцы спускались бы с холмов и паслись на нем. Или олени. Олени, наверное, сейчас сходят с гор, с вересковых пустошей в долины.

— Опа! — сказал я себе.

Через минуту я был уже за дверью и за дорогой. Перескочил канаву и стену, вышел на луг и обыскал подножие стены у дальнего конца. Я знал, что ищу, но то, что я все-таки нашел это, было чистой удачей: блеск стали. Я наклонился и поднял шестидюймовую стрелу с затупленным наконечником. Другой конец был заточен клином, и по бокам у стрелы, как ребра, торчали четыре узких лезвия. Она напоминала игрушечную ракету.

Стрела от арбалета.

— Этот дом — охотничья засада, — сказал я Эвану и Мурдо, вернувшись к трейлеру. — Примерно на дюжину охотников. Они вырезали стекла, натащили туда кресла, диваны, или чего там еще, устроились с комфортом и просто сидели там, поджидая стадо оленей или отару овец, которые ходили на пастбище. Животные их не видели и не чуяли. Оставалось только дождаться их появления и пострелять из арбалетов. При таком раскладе можно завалить десяток зараз. А то и больше.

— Чудесно, — сказал Мурдо.

Я не понял, что он имел в виду: мои детективные качества или то, как чисто и аккуратно осуществлялась эта резня, которую я расследовал.