Виталий Каплан - Струна (=Полоса невезения)

Димка смотрел на меня отрешенно. Ни роскошный заказ, ни спокойная обстановка, ни моя показная расслабленность не ослабили его тревоги. Бывшая гроза восьмого «Б» сидел напротив и молча следил за тем, как я разгружаю поднос от стаканов «Колы», картошки, пузатых чизбургеров. Он даже по сторонам не смотрел, словно ничего уже не боялся. По-моему, на самом деле больше всего он боялся обнаружить свой страх.

А я вот вокруг посматривал.

Ничего интересного. Народу на удивление мало. Стайка девушек студенческого вида, серьезные молодые ребята при костюмах и галстуках, пара-трешка семейств плюс размашисто отдыхающая компания — кажется, какие-то туристы. Для воскресного вечера — более чем скудно.

Интересно пролетело время. Вот только что была суббота, отъехавший шкафчик с модельками, пожухлые травы и облака псевдотональности… По внутреннему ощущению — минуты. На самом же деле — почти сутки.

— Как вы думаете, Константин Дмитриевич, — сказал вдруг Димка, едва лишь я уселся на место. — Они знают, как мы… ну ушли?

Я только плечами пожал.

Путь из небоскреба «Струны» запомнился мне смутно. Сначала долгие и мрачные, но чистые коридоры — наше хозяйство. Потом дверь на чудесном электронном замке, а с другой стороны она так сливается со стеной, что с первого взгляда не отличишь.

Настоящий потайной выход — в лучших мушкетерских традициях. Только вот вместо лесочка где-то за Лувром — огромная труба. На дне — тонкая струйка проточной воды, ног при всём желании не промочишь.

Кто знает, зачем это строили? Может, просто сточная канава, может, шахта с кабелями — их вдоль стен тянулось много. А может, и что покруче. Секретный тоннель легендарной системы М8, стянувшей собою все бункеры верховного командования.

Со «Струны» станется.

Запомнился еще двор, где мы выбрались на свободу, маршрутка, от которой, несмотря на внешний лоск, повеяло славным Мухинском, переулки, переулки, переулки…

— Константин… Дмитриевич, — Димка опустил глаза и уставился в край стола. Он вновь отучался от моего старого отчества. — Что вы теперь будете делать?

— Не знаю, — честно и без запинки признался я. — Ты пойми, Дим, мне до героя далековато. А выкручиваться как-то надо.

— Понимаю, — всё так же изучая стол, кивнул он. — Я тогда пойду, наверное. Мне так кажется, они нас вместе быстрее…

— Чего? — не сразу сообразил я. — Куда это ты пойдешь?

— Ну не станете же вы меня за собой-то таскать всюду? — спросил он. — Нас же так по любому схватят, да еще и на вас всяких люлей навесят. Типа, «прикрываясь невинным ребенком, негодяй пытался избежать справедливого возмездия…» — он выпятил грудь и повторил столь знакомую интонацию. Один в один.

Хороший бы пародист из тебя вышел, Дима Соболев. Жаль, вряд ли сбудется.

— Мне все равно, — сказал я. — Схватят так схватят. Я тебя в это втравил, и прорываться будем вместе. Хотя еще даже не знаю, куда.

Он поднял на меня глаза. Казалось, из них выползали тонкие и удивительно острые иглы. Мне вдруг почудилось, будто юный хулиган Соболев, получивший от меня в свое время основательную затрещину, перебрал подряд все мои мысли, оценил, взвесил и снова сложил обратно.

Я начинаю бояться детей.

— А вы… — он вновь взглянул на меня, теперь уже как-то отрывисто и… испугано, что ли? — Вы Ее чувствуете?

Я положил шикарно упакованный чизбургер обратно в коробочку.

Я — Константин Демидов-Ковылев, человек «Струны», Хранитель второй категории. А может, даже и Главный Хранитель… Я тот, с кем не стоит шутить. Вовсе не забавный учитель математики Константин Дмитриевич, над глупым лицом которого можно было смеяться вволю.

Тот смешной и безобидный дядька, стоявший в свое время у школьной доски, ушел куда-то прочь из Мраморного зала. А вернулся совсем другой, измененный, обожженный нечеловеческой музыкой Струны.

— Дим, — как-то жалостливо промямлил я. — Да ты что, ты боишься меня? Ты…

— Нет, — коротко отозвался он. — Я вас не боюсь. Мне бы тогда всего на свете пришлось бояться. — Он отодвинул прочь высокий стакан с коктейлем и добавил: — Я знаю всё, что мне положено знать. Мы не в американском кино для семейного просмотра. Я не Маккалей Калкин, а вы не Брюс Уиллис. Мы совсем в другой стране и мы совсем другие люди. Константин Дмитриевич, я еще пацан, конечно, но уже знаю, что будет дальше… — тут он запнулся. — По крайней мере, знаю, что было бы, если бы ничего этого не случилось.

А что было бы? Закончить девятый класс, потом пристроиться у отца на базе, затем армия, а после — карьера шофера-дальнобойщика. Сперва вместе с отцом, потом вместе с молодым напарником… Как в дурацком сериале.

Да. Он бы вырос и стал настоящим мужиком, а я бы так и остался мямлей, твердящим о свойствах параболы с отрицательным дискриминантом. Так бы все и случилось, но…

Но я — человек «Струны», этого непонятного инородного тела, вонзившегося в наш мир. А он еще мальчик, которому самое время становиться мужчиной. И время это пришлось на темную полосу жизни — и нашей, и всей страны. Полосу невезения.

— Я всегда очень плохо Ее чувствовал, а теперь и вовсе… — я честно попробовал улыбнуться. — Дима, ты знаешь… Я тут подумал. Показываться нашим близким нельзя. Но вряд ли тебя станут так уж сильно искать. Им нужен я, а значит…

— Я…

— Помолчи, — в моем жесте было что-то учительское, но выслушивать, как «он сам справится», мне не хотелось. — Подожди. Надо решить и…

— Хайле Силасье, братья растафары! — прервал нас до жути знакомый голос, и я почувствовал странный холод в животе, словно там завелась какая-то очередная неевклидовость.

Маус уселся на третий свободный стул, придвинутый к нашему столику. Выглядел он еще экстравагантнее, чем прежде. К наряду его добавились зеленые штаны, странного фасона куртка, а всегдашнюю беретку сменила ее сестра красно-желто-зеленого цвета.

На Арбате его б и не заметили, а тут…

«Струна» на выдумку хитра.

Хакер подтянул стул поближе и каким-то удивительно профессиональным жестом положил руки на стол. Похоже, набрался от Сайфера.

— Здрасте, босс. Вы, я вижу, пируете тут в центре Вавилона, посреди чумы.

Я смотрел на него, краем глаза пытаясь оценить обстановку. Сколько их тут? Почему подошел он? Переговорщик? Чего же они мешкают? Опасаются ненароком задеть невинное дитя?

Интересно, а если без Резонанса — кто из нас кого поборет? Вопрос. Забавный.

— Ну что вы так молчите? — Маус забарабанил пальцами по столу. — Не видите, что ли — глупый технарский вьюноша не знает, как начать нашу высокую беседу, а вы даже не протянете ему руку помощи. Вы же педагог!

— Нет, — сухо ответил я. — Теперь имею честь служить по другому ведомству.