Тим Хэй - Оставленные

Это не могло быть какой-либо проделкой, фокусом или наваждением. Случилось что-то совершенно несуразное, от чего невозможно было ни скрыться, ни убежать. В смятении и ужасе командир терял остатки присущего ему самообладания. Он был совершенно неподготовлен к такому событию, а ведь все будут обращаться именно к нему. Но что же произошло? Что он может сделать? Что он должен делать?

Еще один человек, следом другой вскрикнули, обнаружив, что их соседи исчезли, оставив свою одежду лежать в креслах. Внезапно Хетти крепко охватила руками его шею сзади, так что он чуть было не задохнулся:

— Рейфорд, что это?

Он отвел ее руки и повернулся к ней лицом.

— Послушай, Хетти, я знаю не больше, чем ты. Но мы должны успокоить этих людей и посадить самолет. Сейчас я сделаю объявление, а ты со своими девушками постарайся удержать их в креслах, хорошо?

Она кивнула, но было очевидно, что чувствует она себя совсем неважно. Когда Рейфорд, торопясь, проходил мимо нее к кабине, он услышал очередной вскрик. «Делать все для спокойствия пассажиров», — продолжал думать он, когда повернувшись, увидел ее стоящей на коленях в проходе. Она держала в руках блейзер, рубашку и галстук. В ногах у нее лежали брюки. Она повернула блайзер к тусклому свету и, прочитав бирку с именем, едва не лишилась чувств. «Тони! застонала она. — Ушел Тони!»

Рейфорд вырвал кипу одежды из ее рук и сунул за переборку. Потом он поставил Хетти на ноги и отвел в сторону.

— Хетти, до посадки еще несколько часов. Мы не сможем справиться с пассажирами, если они впадут в панику. Я сделаю объявление, а ты будешь исполнять свои обязанности. Ты сможешь?

Она кивнула, но глаза ее были пусты. Он заставил ее посмотреть ему в глаза.

— Ты сделаешь? — спросил он.

Она снова кивнула:

— Рейфорд, мы ведь умираем?

— Нет, — ответил он. — Я уверен.

Но на самом деле он ни в чем не был уверен. Что он мог знать? Лучше бы загорелся мотор, или случилась неисправность в управлении. Падение в океан и то было бы лучше, чем это. Как заставить людей сохранить спокойствие в этом кошмаре?

Теперь уже отсутствие света в салонах приносило больше вреда, чем пользы. Он был рад, что можно было дать Хетти конкретное указание.

— Я еще не знаю, что скажу, — продолжал он, — но пока включи свет, тогда мы сможем точно посчитать, кто есть, а кого нет. И приготовь декларации для иностранных туристов.

— Зачем?

— Сделай это, пусть они будут на всякий случай. Рэйфорд не знал, правильно ли он поступил, оставив на попечительство Хетти пассажиров и команду. Когда он поднимался по лестнице, ему на глаза попалась другая стюардесса в боковом проходе. Она плакала. Итак, теперь только бедный Кристофер в кабине не знал, что происходит в самолете.

Ужасная истина заключалась в том, что теперь-то он все отлично понял. Айрин была права. Он и большинство пассажиров — оставлены.

Камерон Уильямс проснулся, когда пожилая женщина, сидевшая в кресле напротив него, обратилась к пилоту. Пилот шикнул на нее, поэтому она обернулась к Баку. Он провел рукой по своим длинным светлым волосам и подавил слабую улыбку.

— Какие-то проблемы, мэм?

— Что-то с моим Гарольдом, — ответила она.

Бак вспомнил, как он помогал пожилому человеку уложить его шерстяное в елочку пальто и коробку со шляпой. Этот Гарольд был невысокого роста подвижный человек в дешевых мокасинах, коричневых брюках и коричневом вязаном жилете поверх рубашки и галстука. Он был лысоват, и Баку пришло в голову, что когда включат кондиционер, ему захочется достать шляпу.

— Ему что-нибудь нужно?

— Он ушел!

— Простите?

— Он исчез!

— Я уверен, что он отправился в уборную, когда вы заснули.

— Окажите мне услугу, поищите его. И возьмите, пожалуйста, одеяло.

— Простите, мэм?

— Мне кажется, он ушел нагишом. Он глубоко религиозный человек и поэтому может страшно смутиться.

Бак подавил улыбку, когда заметил на лице женщины страдальческое выражение. Он перегнулся через спящего в проходе человека, который явно перебрал свою норму, и наклонился, чтобы взять одеяло у пожилой женщины. Действительно, одежда Гарольда была аккуратно сложена горкой на его сиденье, сверху лежали его очки и слуховой аппарат. Штанины свисали с края кресла, заканчиваясь носками и обувью.

«Очень странно, — подумал Бак, — к чему такая аккуратность?» Ему вспомнился школьный товарищ, страдавший эпилепсией. Иногда он терял над собой контроль, хотя внешне казался вполне нормальным. Он мог снять обувь и носки, находясь в обществе, или выйти из туалета, не застегнувшись.

— Не было ли у вашего мужа случаев эпилепсии?

— Нет.

— Лунатизма?

— Нет.

— Я сейчас вернусь.

В уборных первого класса никого не было, но когда Бак поднимался по ступенькам, он встретил в проходе еще несколько пассажиров.

— Извините меня, я ищу тут одного человека.

— Кого-то нет? — спросила женщина.

Бак миновал несколько человек и обнаружил очереди к туалетам в бизнес — классе и экономическом классе. Мимо него молча прошагал пилот, а за ним старшая стюардесса.

— Сэр, я прошу вас вернуться на свое место и пристегнуть ремни.

— Я ищу…

— Все кого-то ищут, — сказала она. — Через несколько минут у нас будет для вас информация. Пожалуйста.

Она направила его обратно к лестнице и побежала впереди, перепрыгивая через ступеньки.

Пройдя половину лестницы, Бак обернулся, чтобы увидеть поражающую воображение картину. За окнами самолета было темно, на часах — середина ночи, и в этот момент в салоне внезапно загорелся яркий свет. От увиденного Бак содрогнулся. По всему самолету были видны люди, державшие в руках предметы одежды. У некоторых от изумления были раскрыты рты. Другие кричали.

До него постепенно стало доходить, что это не сон, не галлюцинация. Он почувствовал, что точно такой же ужас он испытал в Израиле, ожидая смерти. Что он мог сказать сейчас жене Гарольда? Что вы не одна такая? Что множество людей также исчезли, оставив свою одежду лежать в креслах?

Пока он спешил к своему месту, его сознание лихорадочно обшаривало базу данных его памяти в поисках того, что ему довелось видеть, читать или слышать относительно способов незаметно освобождать людей от одежды, а затем каким-то образом удалять их от окружающих. Как бы это ни делалось, и кто бы это ни сделал, находятся ли они в самолете? Будут ли они выдвигать требования? Последует ли новая волна исчезновений? Станет ли он сам их жертвой? Где он может тогда оказаться?

Когда Камерон вернулся к своему спальному месту, салоном уже овладела паника. Он наклонился над спинкой кресла пожилой женщины. «Похоже, что пропали многие люди», — сказал он ей. Вид у нее был изумленный и испуганный, как, по-видимому, и у него самого.