Андрей Белянин - Андрей

— Убили девочку. Ту, что я готовила на смену себе. Очень симпатичная, не очень умная, магические данные средние, но зато в отличие от меня она действительно любила это дело. Убили ритуально. Страшно. На её теле было вырезано моё тайное имя…

— Прости. — Я накрыл её ладони своими, невольно вздрогнув — в голове вспыхнула скудно освещенная комната морга, вытянувшееся девичье тело под серой простынёй и общая аура боли, перемешанная с ужасом и отчаянием.

— Вряд ли твоё тайное имя могли знать многие.

— Вот именно. — Она вновь наполнила бокал. — Подключили всех: милицию, фээсбэшников, знакомых бандитов. Мне пришлось ехать в Москву, Элисту, в Казахстан, помотаться по области.

— Кто?

— Один из наших. Захотел большей власти. Всё.

Я знал, что больше она ничего не будет рассказывать, да, собственно, и не нуждался в продолжении. Всё было понятно без слов. В их среде суд скор на решение, а милиция не заводит дела по ритуальным убийствам.

— Почему не позвала меня? Я мог бы помочь.

— Не хотела тебя впутывать в это. Забудь всё и держись подальше. Я реально боюсь за тебя, потому что если я тебя потеряю, то никогда себе не прощу…

На её ресницах, быть может, впервые со дня нашего знакомства показались слёзы. Я пересел на её сторону и молча обнял за плечи. Она плакала тихо, без скулежа, без причитаний, без всхлипываний. Просто не могла сдержать слёзы, катившиеся по щекам…

Когда она немного успокоилась, я протянул руку, доливая ей ром. Лана отодвинула бокал:

— Пока хватит. Теперь только о тебе. Я должна провести обряд. Не уверена, что хватит сил, но и затягивать это дальше опасно. Соберёшь всё, что я скажу, и придёшь ко мне завтра вечером. Сколько понадобится времени, не знаю, может, полчаса, может, час-два. Помоги мне остановить его.

— Кого?

— Махагалу, демона монгольских степей…

«Боги благоволят великому цинва-ну, — нараспев лгали старые бритоголовые ламы, щуря и без того узкие глаза. — Они даруют ему победу, имя белого генерала будет созвучно гонгу небес от края до края степей Халхи! Богдо-гэ-ген очень хитёр, он обманет большевиков и вновь приблизит к себе верного союзника. Его слову подчинятся все монгольские князья, они уже готовят воинов и лошадей, армия цин-вана будет расти, никто не сможет противиться ей. Сам Будда благосклонно взирает с небес на Азиатскую дивизию…

Мне нужно знать, ждёт ли меня успех, если я вновь поверну войска на Ургу?

Гадания на бараньей лопатке ясно говорят генералу, что сейчас его путь лежит вне границ Халхи. Вернись в Россию, там тебя встретит благодарный русский народ. Ты спасёшь мир, тысячи всадников пойдут за тобой, ты — бог войны! Но не принимай поспешных решений. Взвешенность есть путь к достижению цели. Скромность есть путь к величию. Вера есть путь к таинствам Неба.

Но я не могу идти в Забайкалье! Дороги перекрыты красными, они хорошо вооружены и обучены, у них многократное превосходство в людях, пулемётах и артиллерии. После последних боёв моя дивизия обескровлена…

Что есть пулемёты против воли Будды? Что есть сила человека против божественного желания небес?

Да, да, конечно, но…

Ламы продолжали петь и на память читали мне цитаты из древних буддистских трактатов. Я верил им. Все трое были доставлены моими бурятами из самых дальних дацанов. Они не были избалованы подарками и вниманием, я досыта кормил их бараниной, и они служили верно. Быть может, воля небес действительно была сокрыта от меня как от простого смертного. Но как воплощение живого бога войны я не мог ошибаться! Поэтому быстро отменил все военные советы, не сообразовывая свои действия с мнением офицерского состава. Что могли знать наши ограниченные люди, пусть и кадровые военные, о реальной воле Неба, чтобы сметь мне противоречить?!

Моя Азиатская дивизия шла в свой последний поход…

В назначенный час я нажимал кнопку звонка маленькой квартиры на третьем этаже. Это была её личная собственность, мы встречались здесь редко, спрятаться от всего мира или по каким-то очень уж особым случаям. Видимо, сейчас был один из них.

Я ничего не знал, лишь поэтому ничего не боялся. То есть сам внутренне понимал, что она не причинит мне зла, но, по её же словам, любой колдовской обряд искушает душу. В первую очередь душу спасаемого…

Лана встретила меня в одном белье — чёрная маечка с клубничками и такие же легкомысленные трусики-шортики. Она первой вместо приветствия поцеловала меня, но остановила мои руки, когда они стали слишком настойчивы.

— Нет. Не сейчас. Мне нужно открытое тело, но сексуальный контакт с клиентом во время такого обряда скорее нежелателен. Избавляясь от одной дряни, можно впасть в не лучшую зависимость, и я здесь рискую больше, чем ты. Проходи в комнату. Всё принёс?

Послушание никогда не занимало достойного места в разряде моих несомненных достоинств, но в тот день я повиновался ей, почти не прекословя. Разумеется, имея в виду не словесный протест, а вынужденное усмирение желаний тела. Я хотел её, как хотел всегда, быть может, даже острее, чем раньше, но сейчас от Ланы исходила какая-то властная аура разделения.

Боюсь, что это неточное слово, но… Не отторжение, не отчуждение, не холодность, не разочарование, а именно разделение — горячей женщины от хладнокровной ведьмы. Сейчас передо мной стояла отстранённо любящая профессионалка. Именно так. Отстранённая любовь. Уроки кончились. Если она сумеет меня вытащить, то награда будет дарована обоим.

Разденься по пояс. Сними крест.

Крест зачем?

— То, что ты в этом участвуешь, уже греховно по православию. Но платить придётся не тебе, я возьму всё на себя. Ты должен просто постараться помочь мне остановить этого человека.

— Ты узнала его имя?

— Я узнала всё. Даже больше, чем требуется. Он пришёл к тебе, потому что ты восприимчив, у тебя тонкая кожа и ты умеешь прощать. Пока ты ему подчиняешься, он не причинит тебе зла, ему не нужно управлять тобой, он не ищет себе нового тела. Он лишь хочет, чтобы ты слушал его. Всегда. Ему нужно выговориться и быть понятым.

— И только?

— Да, милый. Ты будешь тихо сгорать от его воспоминаний, его боли, его обид, его поступков и незаметно умрёшь в течение года. Абсолютно без всякой видимой причины. Он убьёт тебя, совершенно не желая этого, но и не жалея. А потом будет искать другого.

— Как его остановить? — Я попробовал обнять её.

Лана осторожно прильнула к моей груди и в тот же миг очень мягко высвободилась.

— Тебе незачем знать. Это непохоже на поцелуй принцессы в сказке или сдвоенное воспарение энергий в тантрическом сексе. Мне надо провести ритуал. Ложись.

Она задёрнула занавески, смочила мне виски святой водой и аккуратно расставила вокруг меня купленные мною пять жёлтых церковных свечей. Потом, не задумываясь, разделась, накинула на голое тело чёрный шёлковый плащ с капюшоном и, опустившись на колени у меня в изголовье, нарисовала специальным карандашом какие-то каббалистические знаки у себя на кистях рук и ступнях. После этого она медленно, слева направо, одну за другой зажгла свечи.