Евгений Акуленко - Тиша

Непостоянные гостьи, посещавшие время от времени мою холостяцкую обитель, реакции полтергестихи не вызывали. Казалось, что если бы у Тиши было лицо, то оно излучало бы в такие моменты недоумение с неким налетом презрения, что случится, если одновременно изогнуть бровь и скривить рот. Как только в прихожей оглашалось: 'Чмоки, созвонимся!' и хлопала входная дверь, полтергейстиха являла свое присутствие. Мне мерещилось, что она по-хозяйски, подобно заявившейся после подростковой вечеринки мамаше, обходит квартиру, настороженно принюхивается к незнакомым духам и брезгливо зашвыривает за шкаф забытый лифчик. Тиша убеждалась, что все в порядке, и мчалась на кухню задирать скатерть...

И вот случилось... То, к чему я так упорно шел, чего испугался под конец.

Я продал квартиру. Скучкованные на полу вещи ждут утреннего рывка в двушку повышенной комфортности, новую, просторную. Пустую. Я продал квартиру с Тишей.

Как и у бабки у меня дрожали руки на сделке. Я убеждал рвущееся пополам сердце, что это жизненный период, что его нужно пройти. Ведь в шестнадцать лет уезжать в незнакомый город тоже было тяжело, но стократ хуже было бы не уехать, остаться с родителями.

Если вдуматься, что делает место нашего обитания домом? Сертификат о праве на собственность? Грязные носки под матрасом? Запах блинов с вишней? Где осязание того неуловимого, теплого? Сухих бревен ли, шершавого ли кирпича камина, или крохотной кухни с двумя табуретками, столом и чайником?

Кто-то посоветовал таскать с собой гвоздь. Где вобьешь, там и дом. Случился переезд - выдирай плоскогубцами и бери с собой.

А тут так засел мой гвоздик, что не выдерешь.

- Тиша, - шепчу, - я читал где-то, что домовые тоже переезжать могут с места на место. В венике... Ты же домовой у меня! Домовиха...

Тиша молчит. Я сам понимаю глупость происходящего.

- Там написано было, что если веник такой сжечь или утопить, то пропадет домовой, сгинет... Только ты не бойся, ладно? Я не...

К горлу лезет комок. Мягкая тяжесть наваливается на плечо. Тиша все понимает.

- Ты поедешь со мной?

Я знаю ответ. Но все же...

'Нет'.

Вещи вынесли быстро. Табуном промчалась суматошная бригада. Я здесь больше не живу. Обрывки газет, комья пыли валяются на половицах.

- Тиша, - зову я.

Молчание.

- Прости...

Вокруг поднимаются вихрики из мусора, гневно раскачивается антенный провод. В меня нечем бросить. Нечем прогнать меня вон и прервать это затянувшееся прощание. Тише больно, как и мне.

Я ухожу. Слышно, как за дверью что-то бьется вдребезги.

Бегу к машине, стараясь не оглядываться на окна. Не выдерживаю, бросаю мимолетный взгляд. На мгновение мне чудится силуэт женщины, глядящей вслед.